Железный Ворон - Ярослав Мечников

— Ах вы суки! — крикнул я, и голос мой прозвучал не испуганно, а низко и зло, заставив нападавших на мгновение замереть.

Твари! Вы на кого вообще руку поднимаете⁈ — пронеслось в голове, пока я сбрасывал с себя остатки сна. — Я таких, как вы, за гаражами как глину месил!

Все рефлексы, вбитые годами тренировок, сработали автоматически. Не зря я отпахал столько лет в секции бокса, дослужившись до своего КМС.

«Кокон» всё ещё висел на мне, тускнея с каждой секундой, но он давал мне драгоценное время. Пока убийцы перегруппировывались, я рывком вскочил с кровати.

Всё, что я успел сделать, — это встать и принять стойку.

Не аристократическую дуэльную, а свою, родную. Ноги чуть согнуты, левая впереди, вес тела смещён, левый кулак выдвинут вперёд, правый — у подбородка, прикрывая челюсть. Я стоял твёрдо, готовый к движению, к удару, к защите. Это тело было слабым и изнеженным, но оно подчинялось моей воле, моей мышечной памяти.

Убийцы переглянулись. Моя реакция явно не вписывалась в их сценарий. Они ожидали увидеть испуганного мальчика, а не того, кто готов к драке.

— Он сбрендил, — прошипел тот, что стоял у двери.

— Кончай его! — рявкнул первый и бросился вперёд.

Он не стал бить клинком, понимая, что щит его остановит. Он замахнулся для мощного удара ногой, целясь мне в грудь, чтобы сбить с ног, сломать концентрацию и разрушить «Кокон». Его напарник начал обходить меня сбоку, выискивая уязвимое место.

Вот он, момент.

Удар ногой был быстрым, но для меня — предсказуемым. Годы спаррингов научили меня читать такие атаки.

В то мгновение, как его нога пошла вверх, я сделал то, чего он никак не мог ожидать.

Я не стал уклоняться. Не стал блокировать. Я сделал то, чему меня учил старый тренер: лучшая защита — это атака.

В то самое мгновение, как его нога оторвалась от пола для удара, я рванул вперёд, сокращая дистанцию. Он ожидал, что я отпрыгну назад, и весь его расчёт строился на этом. Мой выпад навстречу застал его врасплох.

Его нога просвистела позади меня. Он потерял равновесие, его стойка раскрылась. И я был уже там, в его мёртвой зоне, вплотную.

«Кокон» всё ещё держался, но я уже не думал о нём. Моё тело двигалось на чистых рефлексах. Я чуть присел, вкладывая в удар вес всего тела. Мышцы этого аристократического тела были слабыми, но техника, отточенная до автоматизма, была со мной.

Правая рука взметнулась снизу вверх. Короткий, злой апперкот, прямо в подбородок, который не был защищён капюшоном.

Раздался отвратительный влажный хруст.

Мой кулак, всё ещё окружённый слабеющим свечением «Кокона», врезался в его челюсть. Магическая защита, пусть и истончившаяся, сработала как кастет, многократно усилив удар.

Голова убийцы мотнулась назад. Его глаза закатились. Он не вскрикнул, а только как-то булькнул и мешком обрушился на каменный пол, выронив свой клинок, который со звоном отлетел в сторону.

Я стоял, тяжело дыша, над поверженным телом. И в этот же момент мой «Кокон», исчерпав последние остатки энергии, с тихим хлопком исчез, оставив после себя лишь лёгкий запах озона.

Я был беззащитен.

Второй убийца, который обходил меня сбоку, замер на полпути, глядя то на своего напарника, безвольно лежащего на полу, то на меня. Из-под его капюшона донеслось недоверчивое шипение. Он явно не ожидал такого поворота.

Но он был профессионалом. Изумление на его лице (или что там было под капюшоном) быстро сменилось холодной яростью. Он не бросился на меня бездумно. Он выхватил свой собственный клинок и медленно, не сводя с меня глаз, начал двигаться по кругу, отрезая меня от двери и ища момент для гарантированного удара.

Силы были на исходе. Рука, которой я нанёс удар, гудела от боли. Но адреналин всё ещё гнал кровь по венам. Я снова встал в стойку, глядя на врага и понимая, что второй такой трюк уже не пройдёт. Он будет осторожен.

И тут, в тишине, прерываемой лишь нашим дыханием, из коридора донёсся новый звук. Быстрые, приближающиеся шаги и чей-то встревоженный крик:

— Что за шум в палате Воронцова⁈

Второй убийца услышал это. Он бросил быстрый взгляд в сторону двери. Он понял, что времени у него больше нет. У него оставался лишь один шанс.

Он прекратил кружить и с низким рыком бросился прямо на меня, выставив вперёд свой стилет.

Адреналин, ярость и отчаяние смешались в один гремучий коктейль. Времени на раздумья не было. Его выпад был смертельно быстр.

Но мой разум, отточенный опасностью, работал ещё быстрее. «Кокон» был слишком сложен, на него не было сил. «Зеркало» — тоже. Но «Чешуя»… Это простое, «швейное» плетение…

Из последних сил я выбросил вперёд левую руку, ладонью к врагу. Я не пытался создать сферу. Я просто выплеснул остатки своей энергии в одну точку, формируя в уме матрицу самого простого, самого грубого щита.

В воздухе прямо перед моим лицом, за долю секунды до удара, вспыхнула и соткалась кривая, дрожащая, но вполне реальная завеса из полупрозрачных голубых чешуек.

Она была слабой. Жалкой пародией на то, чему меня учил Матвеев.

Но этого хватило.

Клинок убийцы, вместо того чтобы войти мне в грудь, с отвратительным скрежетом врезался в магическую преграду. «Чешуя» не остановила его, как «Кокон». Она начала осыпаться, крошиться под давлением, но она замедлила удар. Нож увяз в ней на то самое драгоценное мгновение, как в плотном киселе.

Этого мгновения мне было достаточно.

Я не стал отступать. Я шагнул вперёд, прямо в рассыпающийся сноп магических искр. Моя левая рука, от которой всё ещё исходило слабое свечение, поймала его руку с зажатым в ней стилетом. Одновременно я развернул корпус и правой рукой ударил его под локоть, выбивая сустав.

Он взвыл от боли, пальцы разжались, и стилет выпал на пол.

Я не дал ему опомниться. Поставив ему подножку и дёрнув за сломанную руку, я с силой завалил его на пол. Он рухнул рядом со своим напарником, корчась от боли.

Я стоял над ними, тяжело дыша. Комната плыла перед глазами. Силы покинули меня окончательно. Ноги подкосились, и я, чтобы не упасть, опёрся о стену.

Именно в этот момент в дверях появились люди.

Впереди был лекарь Матвеев, его лицо было мрачнее тучи. За его спиной стояли двое стражников Академии в начищенных кирасах и с магическими жезлами наготове.

Матвеев окинул взглядом сцену: я, прислонившийся к стене, двое в