Красная земля - Тим Волков

— Серей Сергеевич… Я бы вас попросил назначить кого-то ответственным за сохранность картин. Какую-нибудь интеллигентную трудолюбивую девочку…

— Понял вас!

Гладилин обвел взглядом ребят… и улыбнулся в усы:

— Анюта! Пронина! А ну-ка подойди…

Рассматривая картины, Иван Палыч выжидал, когда можно будет сообщить учителю недобрую новость. Наконец, выбрал момент…

— Сергей Сергеевич. В армии — мятеж! Генерал Корнилов ведет войска на Петроград.

— Так-та-ак, — озабоченно протянул Гладилин. — Значит, военная диктатура! Это угроза, Иван Палыч. Это большая угроза! Что ж, следовало ожидать… Как бы и у нас здесь что-то подобное не вышло! Вот что… мне надо бы в город и срочно. Если попроситься с художником? Подвезет?

— Думаю, да. А школа?

Товарищ Артем улыбнулся:

— А у меня теперь есть заместитель! Ответственная за музей. Ну, и сторож имеется…

Договорившись с Кулигиным насчет Гладилина, доктор вышел во двор. К школе как раз подъезжал велосипедист — все тот же телеграфист со станции.

Доктор приподнял шляпу:

— И снова здравствуйте, Викентий Андреевич! Тоже решили на картины взглянуть?

— Вас ищу, Иван Палыч! В больнице сказали — здесь… Телеграмма вам… срочная. Вот!

— Так… — доктор вчитался в текст… — Срочно вызывают в город. А бензина-то в «Дуксе» почти нет… И еще неизвестно, есть ли у Нобеля?

Поезд тоже отпадал, по причине полной непредсказуемости появления. Хорошо, хоть художник еще не уехал…

* * *

Председатель Комитета Воскобойников нынче выглядел нервно. Бледное лицо, трясущиеся руки — такое впечатление, что целую ночь пил! Нетвердой походкой он поднялся на трибуну и обвел собравшихся сумрачным взглядом:

— Господа! Генерал Корнилов поднял венный мятеж! У нас, в Зареченске, тоже возможны эксцессы. Я отдал приказ раздать оружие со складов отрядам рабочей гвардии. Слова Богу, они у нас есть. Ибо начальник гарнизона, капитан Вер…

Со дворе донеслась гулкая пулеметная очередь! Посыпались стекла.

— На пол, господа! В коридор! Господин Петраков…

Петраков и его люди уже занимали позиции у окон. Правда, милиционеров было мало — всего-то четверо. Три нагана… и один маузер.

Обнимая Анну Львовну, Иван Палыч пожалел, что не взял с собой револьвер. Снов очередь. Стекла… Кого-то посекло осколками…

— В коридор господа, в коридор!

Однако, и коридоре стреляли. Там тоже имелись окна… Хорошо, охрана успела забаррикадировать двери.

Доктор подполз к Воскобойникову:

— Павел Ильич, есть в здании бинты? Ну, или простыни, что-то такое… Надо бы перевязать людей… и вас — тоже!

— Простыни… Нет, ничего такого… Хотя… У нас же есть медкабинет! Правда, необорудованный. На втором этаже, слева по коридору…

— Понял! Поищу… Аня, сиди в уголке и не всовывайся!

Аннушка дернулась:

— Но, я… Я могу помочь!

— Поможешь, когда бинты принесу…

Снова выстрелы, на этот раз — одиночные, винтовочные. То ли перезаряжали пулемет, то ли патроны кончились…

— Ночью Верховцев расстрелял наших в депо, — вытирая с лица кровь, гулко промолвил Воскобойников. — Двух рабочих повесили. Еще нескольких держат взаперти, бьют…

Милиционеры, между тем, тоже палили в окна… и судя по лицу Петракова, весьма успешно.

— Ага! Есть один! Еще… Виктор! Давай на чердак, глянь, сколько там их?

— Есть!

Виктор выбежал в коридор, а следом за ним — и Иван Палыч. Бегом добрался до лестницы, спустился на второй этаж…

— Господа! — с улицы донеся вдруг усиленный мегафоном голос. — С вами говорю я, капитан Верховцев! Военный диктатор Зареченска!

О как! Диктатор. Не больше, не меньше.

— Предлагаю сдаться! Выходите с понятыми руками. На раздумье даю пять минут. Иначе, господа, пощады не будет!

Да-а… дела… Может быть, и правда, кому-то… Ого!

В медкабинете нашлись бинты, йод и касторка… С улицы послышался истошный женский визг. Доктор осторожно выглянул в окно. Прямо на скамейке, за кустами сирени, трое солдат насиловали какой-то женщину, судя по одежде — из общества… Рядом стояла бутылка… похоже, что водка или самогон. Пьяные!

— Не надо… не надо… Пожалуйста-а-а…

— Ах ты, сука, еще и кусаться? Н-на!

Схватив лежащую в траве винтовку, солдат тут же, на глазах своих товарищей, заколол несчастную штыком! Буднично, как на учениях… или, скорее, в атаке…

Вот же ж! Это ж надо так озвереть! Ну да — война, окопы, смерть… А тут — все можно! И водка еще…

— Э, Фимка! Зачем девку забил? — возмутился один из солдат. — А мы?

— Да что, девок, что ли, в городе мало? Да вот энтих, в управе, возьмем… Хотя бы! Бабы там есть. Антилигентные!

Вытерев окровавленный штык об одежду только что заколотой девушки, убийца обернулся и посмотрел вверх.

— О, вот он, гад — в окне! Высматривает. А ну-ка, парни…

Доктор не стал дожидаться — захватил бинты, йод, да был таков. Грянули выстрелы. Полетели осколки стекла…

В залу уже вернулся посланный на разведку Виктор. Докладывал:

— Человек двадцать — с Верховцевым. Солдаты, унтера… И еще с другой стороны — столько же. Но те, похоже, что пьяные.

— Господа, господа! Истекает срок, — напомнил кто-то. — Сдаемся?

— Ну, кто желает — пожалуйста! — развел руками Воскобойников. — Препятствовать не будем…

Выбрав место, доктор спокойно разложил бинты. Оглянулся:

— Прошу на перевязку! Анна Львовна, помогай… А сдаваться не советую! Не все там Верховцеву подчиняются. Могут быть эксцессы.

— Так что же делать-то, господа? Они ж нас…

— Совет! Отряды! — выкрикнула Анна Львовна. — Надо кого-то послать…

— Уже послали, — Петраков отошел от окна, улыбнулся. — Теперь только ждать. Ничего, продержимся!

— Господа-а! — повернувшись от окна, вдруг закричал небольшого росточка милиционерик с белой повязкой на рукаве. — Господа! У них пушка!

Не обращая внимания на возможную опасность, все бросились к окнам… Солдаты под руководством Верховцева уже распрягли лошадей и разворачивали орудие жерлом к зданию Комитета.

— До третьего этажа не достанут! — нервно усмехнулся товарищ председателя Краюшкин. — Это как же надо дуло загнуть!

Воскобойников нахмурился:

— Да зачем им по третьему-то бить? Пальнут пару раз в парадное — все и рухнет! Виктор Иваныч, вы что же не перевязываетесь?

— Так очередь жду, — отмахнулся Чарушин. — Как же хорошо, что наган с собой захватил!

В углу, у окна, глухо прозвучал выстрел. Все обернулись.

— Есть один! — секретарша Ольга Яковлевна любовно погладила браунинг. — Артиллерист чертов!