Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 - Ник Тарасов

Кузнец хмыкнул, видимо, признавая правоту моих слов. Он ещё раз внимательно изучил чертежи, водя по ним своим пальцем.

— Ладно, — наконец произнёс он с тяжёлым вздохом. — Допустим, я возьмусь за этот ваш… двигатель. Но учтите, такую диковинку я никогда не делал. Могу и напортачить.

— Я уверен, что с вашим мастерством всё получится отлично, — подбодрил я его, чувствуя, как внутри разливается тепло от предвкушения успеха. — К тому же, я помогу советом, если возникнут вопросы.

Иван Дмитриевич, всё это время молчавший, вдруг шагнул вперёд и положил руку мне на плечо.

— А не боитесь, что ваша затея может привести к… непредвиденным последствиям? — спросил он тихо, но в его голосе явственно слышалась тревога.

Я посмотрел ему прямо в глаза, понимая, что он имеет в виду.

— Любое изобретение несёт в себе риск, Иван Дмитриевич, — ответил я спокойно. — Но прогресс невозможен без смелости и готовности к переменам.

Кузнец переводил взгляд с меня на Ивана Дмитриевича и обратно, чувствуя, что между нами происходит какой-то невысказанный диалог.

— Так, — прервал он затянувшееся молчание, — когда начинаем? И, главное, сколько времени у нас на это всё?

— Чем раньше, тем лучше, — ответил я, собирая чертежи и складывая их аккуратной стопкой. — А времени… — я бросил быстрый взгляд на Ивана Дмитриевича, — ну как сделаете — так и будет, но конечно, хочется, чтоб побыстрее.

— Мне бы чуть подробнее получить объяснения, Егор Андреевич, — сказал кузнец, посмотрев на меня.

Я кивнул и продолжил:

— Сначала вам нужно сделать цилиндр, — стал показывать на рисунке, водя пальцем по аккуратно прорисованным линиям.

Кузнец наклонился, щуря глаза и вглядываясь в чертёж.

— Из чего? — спросил он, почёсывая затылок.

— Из железа его нужно выковать или отлить, не знаю, — я на секунду задумался, прикидывая варианты. — Из бронзы, конечно, если есть возможность, это было бы идеально…

Иван Дмитриевич, стоявший чуть в стороне, подал голос:

— Бронза-то нынче дорога, Егор Андреевич. Да и где её взять в таком количестве?

Я отмахнулся:

— Это всего лишь пожелание. Железо тоже подойдёт, если хорошо обработать.

Савелий Кузьмич задумчиво потёр бороду.

— Железо у меня есть. А вот с бронзой сложнее будет, — он всё ещё разглядывал чертежи с явным интересом, но и с некоторым недоверием. — Это если отливать, то форма нужна. Её же в точности продумать нужно.

— Да, нужна форма, я не подготовился в этом плане, — признался я, немного досадуя на себя за такую оплошность. Торопился, как всегда. — Но очень важно, чтобы внутренняя поверхность была максимально гладкой. Её нужно будет отшлифовать камнем. Либо же кожей с абразивом.

Кузнец кивнул, это было ему понятно. Потом он несколько минут всматривался в схему, словно пытаясь проникнуть в самую суть изобретения, понять его душу, если у механизмов может быть душа.

В кузнице стало заметно темнее. Савелий Кузьмич зажёг масляный светильник, подвешенный над рабочим столом, и желтоватый свет заиграл на металлических поверхностях инструментов.

Кузнец очень часто переспрашивал, показывая пальцем то там, то тут:

— А это что за трубка? А здесь какой зазор должен быть? А эта штуковина к чему крепится?

Я терпеливо повторял одно и то же, заходя с разных сторон, подбирая разные слова и сравнения, чтобы объяснить принцип работы устройства человеку, никогда не видевшему ничего подобного. Время от времени я бросал взгляд на Ивана Дмитриевича, который переминался с ноги на ногу, явно желая поскорее перейти к тому делу, ради которого он меня искал, но не решаясь прервать наш с кузнецом разговор.

В итоге, спустя минут десять объяснений, наполненных терпеливыми повторениями и уточнениями, он понимающе кивнул, и в его глазах промелькнул огонёк признания:

— Так что ж не сделать-то? Сделаю, конечно, Егор Андреевич, — он даже слегка прихлопнул ладонью по столу, словно скрепляя наш договор.

— Это ещё не всё, это только начало, — улыбнулся я, переворачивая страницу с чертежами.

— Дальше же нужно будет сделать поршень, — я провёл пальцем по следующему рисунку, где был изображён цилиндрический предмет с характерными выступами.

— А из чего его сделать, Егор Андреевич? — спросил кузнец, наморщив лоб.

— Можно из металла, но и из твёрдого дерева, дуба, например, тоже пойдет, — ответил я, мысленно перебирая доступные материалы.

Я вспомнил, что некоторые механики даже в двигателе внутреннего сгорания на мотоциклы делали поршни из дуба. Правда, его надолго не хватало, он перегорал, но как материал дуб подходил для моего случая идеально — прочный, но при этом достаточно лёгкий и поддающийся точной обработке.

— Нужно сделать деревянную болванку. Она должна быть идеально подогнанная по диаметру цилиндра, — я снова показал на предыдущий рисунок, соединяя детали воедино в воображении собеседников. — А для уплотнения на поршень нужно набить кожаные манжеты. Ну, колечки такие из кожи сделать, которые под давлением раздадутся и не дадут воздуху просачиваться дальше.

Кузнец задумчиво покивал головой.

— Хорошо, — я показал на следующий рисунок, где была изображена сложная система трубок и клапанов. — Дальше идёт система распределения воздуха. — Так, называемый золотник — это, можно сказать, мозг двигателя, — я поднял указательный палец, делая акцент на важности этой детали. — Это самый сложный узел. Нужно механически согласовать подачу воздуха с положением поршня.

Я стал показывать пальцем по схеме, где так и было подписано «простой золотниковый механизм». Капля пота скатилась по моему виску — в кузнице было жарко, несмотря на то, что горн давно потух. Или это было волнение от предвкушения того, как мой замысел будет воплощён в металле и дереве?

Дождавшись, пока кузнец оторвёт взгляд от схемы и посмотрит на меня, я продолжил:

— Он представляет собой полый ящик, золотниковую коробку с некой заслонкой, которая будет открываться и закрываться. Это и есть золотник. Он же соединяется с валом двигателя через эксцентрик…

— Через что? — переспросил кузнец, явно озадаченный незнакомым термином.

При этом Иван Дмитриевич, который всё это время стоял сбоку, напряжённо вслушиваясь в наш разговор, тоже вытаращил глаза, словно услышал какое-то заклинание или магическое слово.

— Эксцентрик, — повторил я, стараясь говорить как можно более понятно. — Смещённый такой колпачок.

Я заметил, что оба моих собеседника всё ещё смотрят на меня с непониманием, и решил зайти с другой стороны:

—