Метод Макаренко - Феликс Кресс

— Да, — коротко бросила она. — Такое решение принято. Экономически нецелесообразно содержать два учебных заведения в нашем городе.

— Я там был сегодня, — продолжил я, не отрывая от неё взгляд. — Общался с местными. С интересным дедом познакомился. Николай Семёнович, кажется. Знаком такой?

На этот раз реакция была явственней. Значит, мне не показалось, и мать с тем стариком знакома. Плечи Зои Валентиновны вздрогнули, но голос она успела взять под контроль.

— Старый болтун. Много чего наболтать может, не имея понятия о реальном положении дел.

— Может, и болтун, — согласился я. — Но кое-что меня заинтересовало в его рассказе. Новая школа «для избранных», например. И про торговый центр интересно, который хотят построить на месте старой школы.

Я сделал небольшую паузу.

— Зоя Валентиновна, у меня вопрос. Какова настоящая причина закрытия школы? Неофициальная. Что на самом деле происходит?

Тарелка выскользнула у неё из рук и с глухим стуком ударилась о дно раковины.

— Да что б тебя… — процедила Зоя Валентиновна сквозь зубы.

Она сполоснула тарелку, поставила её на сушилку и выключила воду. Повернулась ко мне. Лицо было бледным, губы плотно сжаты. Но собой Зоя Валентиновна владела довольно хорошо, потому что на лице не было видно ни единой эмоции. Молча, отрывистыми движениями она вытерла мокрые руки о полотенце.

— Причина закрытия школы только одна, — сказала она, присаживаясь напротив меня за стол. — Она не даёт результатов. Показатели успеваемости низкие, ЕГЭ сдают хуже среднего по области. Дети уходят в другие школы. Контингент… сложный. Бюджета на содержание старого здания и приведение его к современным нормам не хватает. К тому же в городе теперь есть другая школа. Современная, оборудованная по последнему слову техники. Не хуже, чем в Москве. Детям нужно давать лучшее.

Я слушал, кивая, с деланным пониманием на лице. Каждая её фраза была отточена, словно она репетировала этот ответ не раз и наверняка так оно и было.

— Угу, — протянул я, когда она закончила. — Всё логично. Рационализация. Экономическая целесообразность. Красивые слова. А строительство торгового центра на руинах школы и окрестных домов, — я ткнул пальцем в стол, — это просто счастливое совпадение для инвесторов, я верно понял?

Зоя Валентиновна застыла. Буквально. Она даже перестала дышать на несколько секунд. Вся её выстроенная защита, весь этот чиновничий лоск, мгновенно испарились, обнажив женщину, которую только что ткнули в открытую рану.

Лицо её окаменело, в глазах вспыхнула паника, быстро сменившаяся холодной, железной решимостью. Все те немногие проявления мягкости или даже усталости исчезли мгновенно. Передо мной предстала новая грань этой женщины.

— Не лезь в это, Егор, — отрезала она низким, с хрипотцой голосом. Это была не просьба матери к сыну, а приказ. — Не лезь. Ты ничего не понимаешь.

Ну вот. Спокойного разговора не выйдет. Её реакция была красноречивее любых слов. Зоя Валентиновна увязла во всём этом по самую маковку. Теперь у меня не было никаких сомнений. Старик был прав. Может, не во всех деталях, но в главном — да.

Я медленно поставил локти на стол, сложил руки перед собой и подался вперёд, сокращая расстояние между нами до минимума. Сейчас я особо внимательно отслеживал малейшие изменения в мимике моей новой матери.

— Мама, — сказал я, впервые за все эти дни назвав Зою Валентиновну так, как она того желала, и увидел, как её глаза чуть расширились. — Расскажи мне всё. Всю правду. Я не маленький мальчик, которого можно отправить в комнату, чтобы не мешал. Я твой сын. Взрослый. А ещё я учитель в той школе, которую хотят уничтожить. Я имею право знать, с чем мы имеем дело. Расскажи, и мы вместе придумаем, как быть дальше. Ты же хотела, чтобы я вспомнил? Так вот, я вспоминаю. Не всё, но достаточно. Достаточно, чтобы понимать: новая школа не вместит и половины детей города. То, что вы делаете, это не «рационализация», а отжим самый настоящий. Вы выселяете детей на мороз. И я не хочу верить, что моя мать принимает в этом участие. Осознанно.

— Довольно! — крикнула она и с силой ударила ладонью по столу. От удара сахарница, стоявшая неподалёку, подскочила и звякнула крышкой. Зоя Валентиновна вскочила на ноги, стул с грохотом отъехал назад. — Довольно! Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! Ты сидишь тут, со своей вышибленной памятью, и строишь из себя благородного! Ты не знаешь, что здесь происходит! Ты не знаешь… — она оборвала себя на полуслове, схватившись за голову, и начала метаться по небольшой кухне, как тигрица в клетке. Её дыхание стало частым и прерывистым.

Внезапно она встала, как вкопанная и резко обернулась. Сделав несколько торопливых шагов, нависла надо мной и выставила указательный палец, наставив его прямо мне в грудь.

— Я сказала тебе: НЕ ЛЕЗЬ, — прошипела она. — Мне хватило и одной аварии, чтобы… — голос её сорвался. Она прикусила губу, будто сделала что-то непоправимое. Глаза её наполнились ужасом. Не передо мной — это ясно как божий день, а перед тем, что она только что выпустила наружу.

В комнате стало тихо, как в склепе. Словно всё замерло, включая время.

«…хватило и одной аварии…»

Так вот, оно что. Вот откуда ноги растут. Авария, в которую попал прежний Егорка, была неслучайна. Его пытались устранить, чтобы оказать давление на Зою Валентиновну. Показать ей, что будет, если она не подчинится. Возможно, это было предупреждение. Или наказание, если учесть тот факт, что теперь в его теле я.

Мать стояла, тяжело дыша, глядя на меня расширенными глазами, полными отчаяния и страха. Потом медленно, с видимым усилием, она выпрямилась и сделала пару глубоких вдохов-выдохов. Пригладила ладонями волосы, поправила складки на кофте. В её движениях вновь появилась железная выдержка.

— В общем, ты меня услышал, — спокойно сказала она, не глядя на меня, и пошла к двери. — Если нет, тогда я вынуждена буду принять… меры. Я устала, Егор. Очень устала. Пойду прилягу. Доброй ночи.

Сказав это, Зоя Валентиновна, не дожидаясь от меня ответа, покинула кухню.

Я же остался сидеть за столом, глядя на пустой дверной проём. Значит, так. Во-первых, старик был прав. Всё очень грязно и связано с большими деньгами и переделом земли. Во-вторых, Зоя Валентиновна в центре этого болота.

Возможно, сначала она сунулась сдуру, а когда поняла, попыталась выйти. Да кто ж позволит? Скорей всего, сейчас она действует не по своей воле. Её шантажируют и угрожают. Даже попытались убрать сына. И