Тайна XV - Жан де ля Ир

В темном небе уже не было видно Жиронды, но на бурном море заблестели огни парохода и так близко, что Никталоп слышал плеск волн, рассекаемых винтом.

Сэнт-Клер поднялся над волнами, работая правой рукой, снова погрузился, опять вынырнул и все кричал, как в бреду…

Масса парохода была в нескольких саженях.

Он увидел на борту человека, нагнувшегося и бросавшего буек, привязанный к канату, который развернулся как громадный змей… Крик потряс его слух, он захлебнулся, захваченный волной и потерял сознание.

Придя в себя, он оказался лежащим на койке спасшего его судна… Его окружали люди. Один из них, стоя на коленях, натирал его обнаженное тело…

— Благодарю! Благодарю!.. — говорил он. — Я был не один… Мой товарищ…

— Он спасен от потопления, — отвечал судовой доктор. — Но он умрет через четверть часа…

— Почему?

— Ужасное общее потрясение… кровоизлияние…

— Может он говорить? — воскликнул Сэнт-Клер, вставая.

— Да, шепотом.

— Где он?

Люди с правой стороны расступились и, при свете электрических ламп, освещавших лазарет, Сэнт-Клер увидел Бастьена, лежавшего на маленькой кровати.

— Господа, позвольте! — произнес Никталоп.

Он встал, шатаясь, подошел к кровати умирающего и опустился на колени.

— Бастьен, слышите меня?

— Да, — прошептал несчастный.

— Как вы упали?

Бастьен открыл рот, но не произнес ни звука. Сэнт-Клер приложил ухо к губам умирающего и услышал:

— Коинос… чтобы избавиться от сообщника… берегитесь!..

У него началась предсмертная икота, но он продолжал чуть слышным голосом:

— Земная станция XV-ти на пересечении 1° южной долготы и 20° восточной широты… Ах! Я умираю… Планета Марс… молодые девушки… Слушайте!.. Будьте на станции раньше 18, если нет — все пропало… Потом… Марс… планета!..

Начались судороги… Его холодевшая голова резко ударилась о голову Сэнт-Клера и сейчас же упала на подушку…

Никталоп взглянул. Бастьен был мертв.

Сэнт-Клер остался недвижим. Разоблачения изменника остались в его памяти. Он их мысленно повторял. Но что они значили? Земная станция, планета Марс? Не был ли это бред умирающего…

— Я после это обдумаю, — сказал себе Сэнт-Клер.

И снова овладев собой, он поднялся, пошел к своей постели и преспокойно улегся.

— Господа, — сказал он присутствующим, которые с волнением следили за этой сценой, — господа, с моим товарищем все кончено… Мое имя Поль Дюто. Мы случайно упали с парохода Фернандо VII, который обслуживает линию Барселона-Алжир. Мы ехали в Алжир…

— Теперь вы поедете в Пальму на Балеарах, — отвечали ему.

Ему сказали, что он был на борте английского парохода «Карпатик» и показали матроса, который услышал его крик и первым бросился, чтобы спасти его.

Сэнт-Клер поблагодарил храброго матроса с волнением, которое он не старался скрыть. Потом ему дали поесть и он спокойно уснул около трупа Бастьена, покрытого голубым полотном.

На утро после этой трагической ночи «Карпатик» вошел в порт Пальма. Санитарам, которые первые вошли на борт, Сэнт-Клер назвался Полем Дюто, а Бастьена выдал за своего слугу, воспользовавшись тем, что при нем не было никаких бумаг; затем, тело Бастьена положили в гроб и отправили в Барселону для научных исследований.

В полдень Никталоп записался в список отеля Терминус, под именем Поля Дюто из Парижа. Его сопровождал Пири О’Бриен, его спаситель, который с радостью согласился покинуть пароход, чтобы следовать за «господином Полем Дюто» хоть на край света.

Первым делом, Сэнт-Клер отправился на радиотелеграфную станцию, чтобы отправить шифрованную радиотелеграмму адмиралу Сизэра в Браззавиль.

Потом он пошел к французскому вице-консулу Балеарских островов, открыл ему свое настоящее имя и спросил, не существует ли, по его сведениям, какой-нибудь аэроплан на острове Майорке.

— Нет, — ответил вице-консул, улыбаясь, — испанцы не так далеко ушли, как мы, и они еще не снабдили каждый гарнизон аэропланом… Но вы найдете лучше… Знаете ли вы Клептона?

Сэнт-Клер вскочил.

— Клептона, изобретателя аэрокорабля из алюминия, приводимого в движение мотором с жидким воздухом?

— Да!.. Вы знаете, без сомнения, что три года тому назад Клептон исчез и что о нем ничего более не слышно?

— В самом деле, как и все, я считал его умершим… Он жив? Вы его знаете?

— Его я не знаю, но я знаю, где он находится. Вам, конечно, известно, что Балеарские острова состоят из трех островов: Майорки, Минорки и Ибицы; этот последний остров дикий и малодоступный; жители его противятся всем новшествам цивилизации. И вот, три года тому назад какой-то таинственный иностранец получил от муниципалитета острова Ибица позволение устроить там мастерские. Я узнал затем, что к нему прибыло около десятка англичан, которые жили и работали с ним… Случай помог мне спасти жизнь одному из этих англичан. Благодаря ему, я узнал, что таинственного незнакомца зовут Клептон. Я поклялся не разглашать эту тайну. Но вам я сообщаю, считая, что этим принесу большую пользу человечеству, чем оставляя тайну для себя.

Дрожа от радости, Сэнт-Клер поблагодарил вице-консула и стал думать о способе попасть на остров Ибица.

— Отправляйтесь туда ночью. За несколько дуэро вас туда доставит каждая рыбачья лодка. Клептон, наверное, знает по имени знаменитого Сэнт-Клера. Если вам удастся ему передать, что вы хотите его видеть, он, наверное, вас примет. Я могу теперь только пожелать вам успеха.

Через четверть часа после этого разговора, Сэнт-Клер бродил по набережной Пальмы. Он скоро нашел нужную лодку и рыбака. Условие было заключено, и отъезд назначен на восемь часов вечера.

Сэнт-Клер вернулся в отель, где ждал его Пири. Сказав своему новому слуге, что он свободен на целый день, Сэнт-Клер заперся в своей комнате, вынул из кармана записную книжку, тщательно записал последние слова Бастьена, и погрузился в глубокие размышления.

Размышления эти были прерваны резким стуком в дверь.

— Войдите!

Дверь отворилась и слуга гостиницы подал на подносе широкий, желтый конверт.

— Радиотелеграмма, — сказал он.

Никталоп развернул телеграмму.

— Хорошо, — сказал он, — это шифр адмирала.

Он достал ключ шифра и принялся дешифрировать телеграмму.

По мере того, как он приводил в ясность радиотелеграмму, Сэнт-Клер краснел от возбуждения и радости.

— А! Вот удивительно, вот необыкновенно! — думал он.

Он вскочил и начал шагать по комнате, бормоча про себя совершенно спокойно: