Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

– Знакомься, Китти, это Гарольд, – заговорила вампирша. – Существо, которое когда-то спасло мне жизнь, заменило создателя и научило всему, что я сейчас знаю. Говорят, что нам подобные ни к кому не привязываются и редко заводят близкие отношения, но это неправда. Мир полон лжи. Оба мира полны лжи. Ты держишь свои глаза открытыми?

Мисс Свонсон всхлипнула и провела ладонью по щеке, размазывая тушь. Ни намека на мадемуазель «Чтение – это сексуально», в образе которой она представала на обложках журналов и рекламных плакатах своей радиопередачи. Наконец-то она показала истинное лицо. Милая провинциальная девочка, натянувшая на себя образ карьеристки и бросившаяся в пучину страстей большого города. Треверберг вытягивает из таких девочек душу, если они не наращивают толстую кожу. У Алисии это получилось. В основном, благодаря Гарольду, но не только. Мотивация «я больше не хочу на дно» – самая действенная из существующих.

– Да, мэм. И до добра это меня не доведет. В противном случае я бы сидела перед телевизором в своей квартире, а не гуляла бы по кладбищу дождливой ноябрьской ночью.

Алисия достала пистолет и огляделась.

– Выходите, граф, – позвала она. – Дамы скучают в одиночестве. Где ваши манеры?

На могильный камень упали первые капли дождя, небо на мгновение осветилось вспышкой молнии, через несколько секунд где-то вдали прокатился раскат грома. Он почти заглушил тихие аплодисменты, но слух у Алисии, как и у все обращенных, был достаточно чутким.

– «Мир полон лжи. Оба мира полны лжи». Не знаю, что до пафоса миссис Коул, придумавшей надпись на могильном камне, но тебе он не чужд.

Элиран вышел из-за надгробия и сделал пару шагов к женщинам, а потом остановился, сложив руки за спиной. Он совсем не изменился – впечатление было такое, будто они расстались вчера. Те же длинные темные волосы, те же прозрачные серо-зеленые глаза, та же неопределенная улыбка, которую она так часто видела на его губах. Он был в деловом костюме-«тройке» в классическую английскую клетку, из кармана жилета выглядывала цепочка часов. Плечи графа покрывал длинный, почти до земли, черный плащ, полы которого развевались на ветру. Увидь его случайный турист в таком образе, сразу признал бы вампира.

– Если бы не пистолет в вашей очаровательной ручке, графиня, я бы ее поцеловал. Не представите меня вашей спутнице? – Он близоруко прищурился – только для вида, разумеется, потому что все прекрасно разглядел. – Ах да. Кажется, мы знакомы. Рад вас видеть, мадемуазель Свонсон. Что вы делаете на кладбище в такой поздний час? У вашей подруги странные понятия о приятном времяпровождении, особенно если речь идет о выходных.

– Если бы это не было ложью, я бы сказала, что рада тебя видеть, – ответила Алисия.

– О, пустое, моя дорогая. Я знаю, что ты рада меня видеть. Ты скучала, пусть и отказывалась себе в этом признаваться.

– Как вы нас нашли? – обрела дар речи Китти.

Спрятав руки в карманы плаща, Элиран сделал еще один шаг вперед.

– Это было несложно, мадемуазель. Создатель знает, как найти свое дитя. Мы чувствуем друг друга. Наша связь с Юноной не так крепка, как в случае других вампиров… зато она умеет звать, как любой обращенный. Знаете, что такое зов? Похоже на щекотку в глубине сердца. Стоит вам ощутить это – и вы понимаете, что ваше дитя нуждается в вас. Юнона позвала меня. И я пришел.

– Осталось выяснить, зачем, – сухо заметила мисс Свонсон.

Элиран достал из кармана жилета часы и открыл золотую крышку.

– Нужно подвести, – улыбнулся он. – Я пришел для того, чтобы обрести потерянную возлюбленную, мадемуазель. Когда мы расстались, она была молода. А молодые вампиры часто проявляют бунтарство. Мне было трудно, но я позволил ей уйти. Я знал, что она хочет побродить по миру, узнать, что такое счастье и боль. И вот я здесь. Рядом с моей Юноной. Признаюсь, иногда я сомневался и думал о том, нам не суждено быть вместе. Но моменты слабости случаются у каждого из нас, не так ли? – Вампир посмотрел на Алисию. – Твой пистолет заряжен пулями из храмового серебра, дитя мое? Для кого они предназначаются? Неужели для меня? А если так, почему же ты медлишь? – Он раскинул руки. – Тот, кто так долго мучил тебя, перед тобой. Стреляй – и мы поставим эффектную точку в этой истории.

Детектив Кантер обхватила рукоять пистолета обеими руками.

– Ты так часто говорил о том, что мне не хватает широты мысли, Элиран, что забывал посматривать на себя. Ты думал только о своем страдании и видел только его. Бедный мальчик, которому не повезло с матушкой – но еще больше не повезло с тетушкой. Бедный мальчик так боялся свободы от своей боли, что сделал из нее культ и возвел в ранг искусства. Можно ли придумать что-то более жалкое, чем коллекционирование трупов бывших пленниц? Лучше окружить себя мертвыми, чем открыть глаза и попытаться вынырнуть на поверхность.

Граф по-прежнему улыбался, но уже не так уверенно, как мгновение назад.

– Так вот почему мы встретились именно здесь, на могиле твоего возлюбленного? Ты решила преподать мне урок свободы от прошлого? Забавно. Ты изменилась. Но так даже интереснее. Наблюдать за твоей игрой в полицейского было любопытно. А история с Гарольдом Коулом доставила мне массу удовольствия. Когда ты принесла цветы? Судя по их свежести, около недели назад. Ты часто приходишь сюда, не так ли? Говоришь с ним, делишься мечтами, планами на будущее? Какова же на вкус свобода, моя Юнона? Немного горчит, должно быть?

– Совсем чуть-чуть, – согласилась Алисия.

Она опустила пистолет и нажала на спусковой крючок. Звук выстрела, прокатившийся по кладбищу, слился с воплем Китти Свонсон. Девушка неловко взмахнула руками и, поскользнувшись, упала на мокрую траву.

– Вы ненормальная! – крикнула она, поднимая голову и пытаясь разглядеть лицо детектив Кантер. – Вы прострелили мне ногу!

– Не драматизируй, это всего лишь царапина. Сапоги придется выбросить, но ты купишь себе еще несколько пар. Проспишься и устроишь терапевтический шопинг.

Элиран закинул голову и расхохотался. Звонко, как мальчишка.

– Моя Юнона научилась получать удовольствие от чужих страданий, – проговорил он. – Зачем ты устроила этот спектакль? Думаешь, что запах человеческой крови возбудит мой аппетит, и мы угостимся твоей ручной смертной