"Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров

Август упал на колени на берегу небольшого затона. Штанины тут же пропитались холодной водой, которая немного уняла боль в суставах. Задыхаясь, дрожащими руками он вытащил из холстины серебряное зеркало, зашвырнул его как можно дальше в затон. В голове зазвучал хриплый голос Тайбека: «К воде ходил, воду кровью поил». Значит, и он напоит. Чтобы уж наверняка, чтобы никаких сомнений! По раскрытой ладони он полоснул серебряным ножом безо всякой жалости, даже боли не почувствовал, стоял истуканом, наблюдая, как капли почти черной крови стекают по пальцам, падают в холодную воду затона. Он все сделал правильно, как разумел, так и сделал. Оставалось только ждать. Это было самым тяжелым.

Очень долго ничего не происходило, так долго, что Август потерял надежду. А потом темная вода затона замерцала ровным серебряным светом, который шел откуда-то из самых недр. Свет делался все ярче и ярче, заставляя воду вскипать и идти пузырями. Словно бы со дна затона поднималось неведомое чудовище.

Оно и поднималось. Сначала на поверхности появились серебряные змеи. Они извивались, вертели треугольными мордами, тянулись к берегу. А потом из воды вышла албасты. На глазах у Августа уродливая старуха превратилась в юную красавицу. В иное время он бы, наверное, залюбовался тем, как мокрое платье облегает все изгибы прекрасного девичьего тела, но время закончилось. У него остался лишь один союзник.

– Долго ты, – сказал он, с нетерпением наблюдая, как албасты выжимает из мокрых кос воду.

– Как могла, старик! – Кажется, она наслаждалась. Как наслаждаются путешествием самые обыкновенные юные девицы. – Пока нашла путь, пока увидела свет. У тебя дурная кровь… – Острым языком албасты облизала пунцовые губы. – Дурная и горькая, как осина.

– Переживешь, – сказал он устало.

– Не переживу. Я мертва. – Она усмехнулась, потрясла головой. Капли воды с ее мокрых волос полетели во все стороны. Несколько упали Августу на лицо, и в тех местах он почувствовал боль, словно это были капли расплавленного железа. – Дальше я сама, старик. Ты мне больше не нужен.

На мгновение Август испугался, что албасты, сорвавшись с невидимой цепи, которая приковывала ее к Стражевому камню, бросит его одного на дне этого сырого оврага.

– Не брошу, старик! – сказала она, оборачиваясь через плечо. Снова прочла мысли?

Он вздохнул с облегчением, но облегчение это длилось недолго…

– …Вы опоздали, – послышалось за его спиной. – Уже слишком поздно!

Август развернулся всем своим толстым, неуклюжим телом, подслеповато моргая, уставился на Лизоньку. Тут, вдали от Свечной башни, тельце ее было почти прозрачным, едва различимым.

– Лиза… – выдохнул он, хватаясь за ноющее сердце.

– Вы опоздали, мастер Берг, – с упреком в голосе повторила она, наблюдая, как к подолу ее ночной сорочки тянется серебряная змея. – Одного из них уже не спасти.

Лизонька перевела взгляд со змеи на албасты, которая снова перекинулась в уродливую старуху.

– Не пугай ее, – прохрипел Август, обращаясь к албасты. – Не надо.

– Она не боится, старик, – отозвалась та.

– Я не боюсь. – Лизонька кивнула, а потом запрокинула голову к черному ночному небу.

Август тоже запрокинул да так и замер, не в силах пошевелиться от увиденного…

В небо рвался белый сноп света. Этот свет не мог произвести ни один осветительный прибор. Не в человеческих силах создать такое чудо. А воздух на дне оврага словно бы сгустился, завибрировал, как мириады туго натянутых струн, запахло воском, полынью и ладаном. Сияющий столб качнулся из стороны в сторону, словно пламя гигантской свечи от дуновения ветра. Лицо Августа обдало холодом.

– Что это? – прошептал он.

– Это Светоч, – отозвалась Лизонька.

– Какой Светоч? – В горле пересохло так сильно, что даже дышать стало больно. Август нагнулся, зачерпнул воды прямо из затона, сделал большой глоток, остатки плеснул себе в лицо.

– Светоч тьмы, старик. – Албасты тоже смотрела в небо. Ее ноздри жадно раздувались, словно у хищника, почуявшего кровь раненой добычи. – Мы и в самом деле опоздали.

– Вы его не спасли. – Лизонька коснулась рукой змеиной головы. От этого касания тело ее сделалось чуть более плотным, как будто змея поделилась с ней какой-то особенной формой материи, не-жизнью поделилась.

Август в отчаянии замотал головой. Он проделал такой длинный путь! Он взял себе в союзники бесчувственную нежить! И он опоздал… Потерял еще одного ребенка… Скольких детей он уже потерял?..

Он бежал по топкому берегу реки, прихрамывая, падая и вставая. Он бежал, не оглядываясь и не думая ни о чем, кроме своих потерь. Он опоздал, но в его силах сделать хоть что-нибудь! Хотя бы умереть достойно!

По склону оврага Август взбирался на четвереньках, цепляясь руками за торчащие из земли корни, рыча от ярости и бессилия. Взгляд его был прикован к столбу света. В свете этом ему чудилось метание теней. В ушах помимо гудения невидимых струн теперь стоял душераздирающий крик. Детский крик…

Он ворвался в распахнутые настежь ворота, не таясь, побежал по парковой дорожке прямо к Свечной башне, своему приемному нелюбимому ребенку. Вдоль дорожки едва различимыми стражами стояли тени. Не призраки, не такие, как Лизонька – другие. Он сразу понял, кто они.

Светочи… Светочи тьмы, тьму из себя исторгающие, тьмой питающиеся. Неприкаянные души тех, кого забрала Агния. Где-то среди них был и Леонид. Вот только не понять, которая тень – он, потому что Агния питалась и душами тоже, высасывала их до донышка, уничтожала сами проблески света, превращая их в сгустки чистейшей, концентрированной тьмы.

Они ему не мешали, не заступали дорогу, не пытались остановить. Темные силуэты, больше похожие на черное пламя свечи, чем на человеческие фигуры, были ему немым укором и наказанием. А крик в ушах делался все сильнее и сильнее.

Все стихло в тот самый момент, когда Август ворвался в башню. Он ворвался, и наступила тишина, враз показавшаяся ему невыносимой. Август прижался спиной к двери, дыша часто и сбивчиво, жадно хватая ртом пахнущий полынью, ладаном и кровью воздух. Нет, был еще один запах… Тошнотворно сладкий и одновременно дымно-горький. От него щипало глаза, а к горлу подкатывал колючий ком. Он пронизывал все нутро башни, делал воздух густым и плотным, ядовитым, непригодным для дыхания.

Август дернул головой, ударился затылком об оббитую железом дверь, обеими руками потер глаза. Ему важно дышать и важно видеть. Его самый