Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

“Он куда сильнее… – Наконец-то осознала Ханэр. – Сильнее, чем я. Возможно, намного сильнее. Просто не показывает этого…”

Она немного нервно сжала кулаки, и вдохнула глубже, чем когда-либо. Тело девушки наполнилось светом, а из-под её одежды вырвались волны лунного сияния, будто ночное небо разверзлось прямо на арене. Вокруг неё завихрились плетения, сверкая лунным серебром, шесть клинков, описывающих орбитальные дуги. Она перешла в боевой ритм кульминации Танца Лунного Облака, и каждая её мышца напряглась до предела.

“Если мне и придётся проиграть, то хотя бы так, чтобы мне самой не было стыдно…” – Она метнулась вперёд, и от неё, с каждым шагом, будто срывались полумесяцы, рассекая воздух, режа всё, что попадалось под руку. Она выстроила защиту – двойной круг мечей, заранее сплетённый так, чтобы перехватить любую встречную атаку. Она уже готова была столкнуться с плетениями противника, сжалась, сконцентрировала весь фокус…

Но в тот самый момент, когда её удар готов был обрушиться на врага, произошло нечто совершенно иное. Андрей не поднял руки. Не выпустил ни одного меча. Не развернул ни единого плетения. Он всего лишь шагнул вперёд – и взмахнул рукой, будто сметая пыль со стола. Из его тела вырвался удар чистой духовной силы, который шёл узкой волной, ни к какому приёму не привязанный, неформализованный, неструктурированный… Это была просто Сила. Настоящая… Сырая… Живущая внутри него… Плотная и густая, как жидкий металл. И она обрушилась…

Её лунные клинки исчезли первыми – рассыпались, не выдержав давления. Её защита смялась, как лист бумаги под камнем. А сама Ханэр, прежде чем успела даже отреагировать, словно марионетка, сорванная с нитей, полетела за пределы арены – мягко, как лист под порывом урагана, но не менее безжалостно.

Все присутствующие замерли. Ни звука. Ни шороха. Даже духовный ветер, обтекавший арену, словно остановился в воздухе. Цуй Ханэр лежала у края площадки, на мягкой защитной траве, широко распахнув глаза. Её грудь тяжело вздымалась, но в них не было боли – только потрясение и… Осознание. Она не проиграла. Она впервые увидела настоящую Силу. Такую, перед которой вся её гордость и тренировки, вся техника и родословная, были всего лишь красивой декорацией. В ложе старейшин секты Пяти Пиков Бессмертных кто-то уронил чашу с чаем. А глава семьи Хваджон встал с места, не сдерживая улыбки, что расползлась по его лицу – редкая, почти звериная. Старик-алхимик в углу только ехидно дёрнул губой, и словно бы прошептал что-то сам себе.

А публика… Публика буквально взорвалась… От потрясения… От растерянности… От восторга… От ужаса… Ведь немой… Этот тихий, невзрачный юноша, только что сломал весь порядок. И никто больше не мог закрыть на это глаза.

Её дыхание всё ещё не выровнялось. Но напрягшись, Цуй Ханэр уже сидела у края арены, не столько измотанная физически, сколько опустошённая изнутри. Воздух всё ещё дрожал от магического отклика силы, которой её буквально сдуло с арены. Щёки девушки пылали, не от стыда – от признания поражения, которое было очевидным… И неоспоримым.

– Ханэр! – Этот слегка скрипучий голос прорезал гул толпы, как удар кнута. Резкий, гневный, властный. Через несколько мгновений, распахивая толпу, словно тяжёлый занавес, к ней подбежал высокий старик с седыми, но всё ещё густыми волосами, собранными в узел. Его тёмно-изумрудные одежды, украшенные вышивкой свернувшегося дракона, развевались за ним, а лицо было перекошено от ярости и обиды.

Это был глава семьи Цуй, её дед – Цуй Ёнъчжин, один из самых уважаемых старейшин в трёх провинциях. Он остановился прямо перед внучкой, склонился к ней, и стиснул зубы, будто хотел раздавить ими саму обиду:

– Как? Как ты могла проиграть так? Кому? Какому-то ущербному безродному слуге? Ты хоть представляешь, что это значит для имени нашей семьи? – Голос старика дрожал, будто натянутая струна. – Ты должна была победить, даже не запыхавшись!

Ханэр медленно подняла на него глаза. В них не было ни стыда, ни слёз, ни страха. Только усталость. И… ясность.

– Дедушка… он… не тот, за кого ты его принимаешь… – Тихо, так, чтобы её услышал только он, прошептала она. – Ты тоже видел это, верно? На подобное не может быть способен просто какой-то безродный… И не просто ученик…

Старик тут же нахмурился, но ответил не сразу. Его гнев натолкнулся на неожиданное препятствие. На… Сомнение…

– Он просто парень с улицы. Подобранный старым алхимиком! Немой! Без линии рода, без наследия. Что он может противопоставить такой, как ты?

– Силу, дедушка! – Спокойно ответила Ханэр. – И не ту, что куплена пилюлями или выучена по книгам. Он контролирует свои магические потоки так, как не умеют даже те, кто на половину роста ядра выше меня. Его плетения насыщеннее, точнее и крепче. А его тело… – она немного запнулась. – Он движется, как будто сливается с собственной Ци. Я впервые видела, как энергия не мешает телу, а словно ведёт его.

Цуй Ёнъчжин моргнул. В его глазах появилось смятение. Он знал, что его внучка никогда не говорила так просто. Она – его гордость. Всегда была рассудительна, упряма, но точна. И если она говорила так, значит, всё это – правда.

– Ты хочешь сказать, что он… – Старик сглотнул. – Настолько… Силён? Сильнее тебя?

Ханэр еле заметно кивнула.

– Он не использовал даже половины своей силы. Думаю… Он мог бы справиться с нами всеми, один за другим.

При этих словах старик слегка отшатнулся, будто от пощёчины. Его рука непроизвольно потянулась к груди, где под одеждой билось сердце, давно не чувствовавшее такого унижения.

– Тогда… Кто он, демоны его задери?

Ханэр медленно повернулась, чтобы посмотреть в сторону немого, всё также стоявшего неподвижно у края арены, окружённого шёпотом толпы и вниманием сотен взглядов.

– Я не знаю, дедушка. – Глухо прошептала она. – Но я уверена в одном. Его нельзя недооценивать.

Старик тоже взглянул туда, и в его лице вдруг проступило то, что раньше видели только немногие. Опасение. Не за внучку. А за вес самой равновесной чаши власти, которая вот-вот могла склониться в чью-то пользу. Он стоял, молча, долго, и только потом медленно произнёс:

– Значит… Мы ошиблись… – За этими словами последовала пауза, и в ней словно осыпались какие-то старые догмы. – И теперь за эту ошибку нам придётся заплатить. Или… попытаться исправить.

И когда он уходил, внимательный и задумчивый взгляд Цуй Ёнъчжина не покидал фигуру немого, всё ещё стоявшего среди чужих – одиночного клинка, неожиданно вонзившегося в сердце великой шахматной доски этого мира…

……..

В глубине ложи старейшин, под навесом