Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

– Но как ты собираешься убить колдуна? Ведь он поймёт, что ты задумал.

– Не поймёт. Духи предков помогут мне скрыть мои мысли. Сначала я хотел поступить с ним так, как он поступил с моими соплеменниками. Но теперь, когда я познакомился с тобой, я уже не хочу этого. Он просто умрёт. Быстро. Сразу. Раз и навсегда.

– А если он уже умер? Ведь ты не знаешь точно, где он и что с ним стало.

– Он жив. И он в этом городе, – решительно ответил Тигр, сжимая пудовые кулаки.

– Остынь, воин, – тихо прошептала Лин. – Ты напрягся так, словно он уже стоит перед тобой. Не стоит гнать коней.

– Я знаю. Но я не могу спокойно вспоминать это всё. Каждый раз, думая о том, что случилось с моей семьёй, вспоминая свою жизнь, я начинаю гореть как в огне. Начинают ныть и болеть все мои шрамы, словно напоминая о каждом дне, проведённом в клетке.

– Ты здесь, со мной. А колдун далеко. Обними меня, и давай просто полежим молча, не думая ни о чём и не впуская прошлое в наше настоящее. Только ты и я, – тихо прошептала Лин, пытаясь уложить его на матрас.

Медленно откинувшись на набитую соломой подушку, Тигр прижал девушку к груди и прикрыл глаза. Лин положила голову ему на грудь и затихла, слушая, как гулко стучит его могучее сердце. Его рассказ вселил в её сердце настоящий страх. Страх за него, за его будущее, за его жизнь. Пережить такие ужасы и при этом остаться нормальным, живым человеком, не ожесточившимся на весь мир монстром, ей казалось невозможным. Но это было так.

Он ненавидел колдунов и только одно единственное племя, которое уже уничтожил. Он хотел только одного – отомстить за свою семью и попытаться начать жизнь заново. Ей вспомнилось, как он говорил своему коню, что придёт время – и они уйдут бродить по земле с караванами. Как бы то ни было, но он мечтал о том времени, когда освободится от своей клятвы.

Поняв это, Лин неожиданно для себя обрадовалась. Теперь она точно знала, что её воин хочет жить. А значит, свершив свою месть, он останется с ней. Или она уйдёт с ним. Не важно куда, как, но они будут вместе. Будут просто потому, что они созданы друг для друга. Он её мужчина, а она его женщина. Это есть, и это правда. Они должны быть вместе, и они будут вместе.

С этими мыслями девушка незаметно для себя задремала. Паланг продолжал лежать, прижимая её к себе. Скорее почувствовав, чем услышав, как изменилось её дыхание, он осторожно прикрыл Лин одеялом и попытался уснуть сам. Но сон бежал от него. Перед глазами то и дело вставали разные картины из прошлого, словно мало было того, что он и так прекрасно помнил каждый день, прожитый в рабстве.

Неожиданно Лин вздрогнула и тихо застонала во сне. Её нежные руки с неожиданной силой сжали грудь воина. Она снова вздрогнула и беспокойно зашевелилась. Паланг понял, ей сниться кошмар. Нежно обняв подругу, он принялся осторожно дуть ей на вспотевший лоб. Так когда-то делала его мать, прогоняя снившиеся ему кошмары.

Постепенно девушка успокоилась, её нахмуренные брови разгладились, и она, нехотя повернувшись на бок, снова уснула. Но на этот раз уже спокойно. Медленно отодвинувшись, Тигр бесшумно поднялся на ноги и, проскользнув к столу, взял кувшин с вином. Сделав несколько больших глотков, он утёр ладонью губы и снова вернулся в постель.

За небольшим окном их комнаты, забранным бычьим пузырём, в полную силу светила огромная жёлтая луна. Тигр откинулся на подушку и, заложив огромные руки за голову, принялся рассматривать ночное светило, мечтая о тех временах, когда ему не нужно будет носиться по всей земле в поисках своих обидчиков.

* * *

Многое изменилось за двадцать лет, прошедших с того момента, как в келью Верховной внесли крошечную девочку. Погибла в бою Волчица. Умерла от старости Старшая мать. А королев сменила другая пара. Похоть завела сестёр на край могилы. Даже преданные трону пантеры смотрели с презрением на тех, чьи тела должны были охранять.

Верховная смогла побороть косность и упрямство соплеменниц. В царстве появились ремёсла, изменились условия торговли, и многие соседи были вынуждены считаться с этим царством женщин. Только саму Верховную годы словно обошли стороной.

* * *

Уже несколько дней подряд старая жрица Великой Матери не находила себе места. Её всё время что-то беспокоило, но что, она и сама не знала. То и дело Верховная набрасывалась с руганью на первых попавшихся под руку амазонок, приводя их в неистовство своими придирками. Но спорить и ругаться со вздорной старухой не решался никто.

Слишком хорошо знали амазонки, чем может кончиться такая свара. Сила Верховной была хорошо известна, а её проклятия всегда сбывались. По королевству поползли слухи, что Верховная просто выжила из ума и бросается на всех подряд просто из своей природной злобности, но эти сплетни мало волновали Верховную.

С въедливостью, достойной лучшего применения, она влезала во все дела королевства, без конца задавая вопросы и доводя всех вокруг до тихого помешательства. Первыми не выдержали такого издевательства королевы. На очередном совете, в присутствии всех его членов, Верховной был задан только один, но очень насущный вопрос. Что происходит?

Обведя собравшихся женщин мрачным взглядом выцветших глаз, старуха тихо ответила:

– Не знаю. Но что-то не даёт мне покоя. Что-то всё время свербит у меня в голове, не давая успокоиться. Что-то должно произойти.

– И что же это? – спросила Волчица, презрительно усмехнувшись.

– Я же сказала, не знаю, – рявкнула в ответ Верховная.

– Это угрожает королевству? – осторожно спросила одна из королев.

– Нет. Это скорее касается меня самой, – задумчиво ответила старуха. – Что-то, что должно сильно изменить мою жизнь. Не надейтесь, это не предчувствие скорой смерти. Я ещё многих из вас переживу, – добавила она, заметив очередную ухмылку на губах Волчицы.

– Ну так разберись со своей жизнью и оставь нас в покое, – прорычала в ответ Волчица, с ненавистью глянув на Верховную.

– Дура. Моя жизнь напрямую связана с жизнью и целостностью нашего королевства, – презрительно ответила Верховная. – Но в одном ты права. Я должна сама с этим разобраться.

– Но ты же только что сказала, что королевству ничто не угрожает, – удивилась Старшая Мать.

– Угроза может быть разной, – задумчиво