Красный тряпочник - Владислав Афонин

наверху появился широкий прямоугольник внутреннего света. Это был тот самый пятьдесят третий этаж. Зацепившись «Кошачьей лапой» за край проёма, Ярослав подтянулся и быстро поднялся на этаж. Только оказавшись на твёрдой поверхности, Коломин невольно вздрогнул и моментально вскинул АПС-М, в настоящий миг похожий на целый пистолет-пулемёт с установленными на него ранее дополнительными модулями.

Преступник был здесь.

Глава XXX. КВАНТОВЫЙ РЕВЕРС

— Скажу по-другому: я перестал писать.

— Но почему?

— Потому, что мне больше нечего сказать. Если мне вообще когда-либо было что сказать.

— Бред какой-то…

— Я думал, что то, что я делаю, может как-то изменить этот мир. Я думал, что по-прежнему уже ничего не будет. Но ничего не вышло! Мир слишком стар, в нём нет уже ничего нового. Всё это было уже было сказано.

Из х/ф «Полное затмение».

Красный тряпочник, с одетым капюшоном, закинул ногу на ногу и, будучи повёрнутым к Ярославу спиной, беспечно сидел в старом офисном кресле и преспокойно любовался неоновой киберпанковской Москвой сквозь полузаклеенные газетами окна. Рядом с ним стоял низкий круглый столик с каким-то сложным неизвестным прибором в форме параллелепипеда и также лежащими на нём газетами, кажется, иностранными. В остальном плане обширное помещение, обладавшее примитивными квадратными колоннами, пустовало.

— Думаю, я не буду зачитывать тебе твои права. Дёрнешься или я подумаю, что собираешься дёрнуться — пристрелю, — пригрозил Ярослав.

Неспешно вставая, Тряпочник начал нарочито громко хлопать в ладоши. Вспышка. Вот почти та сцена — преступник стоит спиной — которую Ярослав невольно видел в самолёте из Курган-Тюбе в Москву. Только предметы окружения и обстановки теперь представлялись явственнее и реалистичнее, а сам психопат стоял одетым.

— Браво, браво, брависсимо, Ярослав! Как долго все мы ждали этого момента! Действие маленечко затянулось, не так ли? — поднявшись и выйдя из-за кресла так, чтобы Коломин видел его, Тряпочник встал в горделивой позе. Время от времени он трясся, как будто желая сдержать смех. Куртка его оказалась накинута на мускулистый обнажённый торс, почти полностью усеянный чёрными татуировками. — Ну, капитан, и что будем дальше делать? Немного не такую реакцию от меня ты ожидал увидеть?

Внезапная вспышка бешеного гнева стрельнула Ярославу из позвоночника в голову. Сначала он хотел разрядить всю обойму из пистолета Стечкина в опасного преступника, в первую очередь отомстив за Градова, но сдержался и смог сохранить внешнее хладнокровие. Палец, начавший вдавливать спусковой крючок внутрь скобы, потихоньку стал отползать назад.

— Сначала я хочу задать тебе пару вопросов. Захочу ли я пристрелить тебя или арестовать — зависит исключительно от тебя, — вычеканил Коломин.

— У-у, так ты пришёл всё-таки поговорить, а не убивать меня? Так ты всё ещё не догадался, кто я? Ты до сих пор не понял, что происходит? — посмеиваясь, Тряпочник словно продолжал издеваться, хоть находился явно не в выигрышном для себя положении. — А, Ярик?

Тело Ярослава невольно покрылось мурашками во второй раз.

— Не сокращай так по-дурацки моё имя! — воскликнули они одновременно.

Руки, держащие пистолет, на секунду дрогнули.

— Я ничего не понимаю… Откуда?.. — прошептал Ярослав.

— Может быть, так ты сообразишь быстрей, — со снисхождением в голосе ответил Тряпочник и скинул с головы капюшон. Зрелище это оказалось не вполне для слабонервных.

Красный тряпочник оказался поджарым мужчиной невысокого роста одного с Коломиным возраста. Голова его являлась абсолютно лысой, как у заключённого в тюрьме или буддистского монаха, а само лицо он также предпочитал выбривать под ноль. Но самым страшным и примечательным было не это. Глаза преступника, включая радужки и белки, заполнялись сплошным чернильно-чёрным цветом. Жидкий мрак как будто подёргивался и бултыхался в этих сферообразных сосудах, не оставляя собеседнику возможности считать, что перед ним стоит живой человек, а не демон из потусторонней реальности. Что можно было судить и вообще сказать о человеке, если из глазниц его на тебя глядели две жутко-бесконечные чёрные дыры?

Ярослав узнал этот взгляд.

Вспышка. Мерзко воняет хлоркой и медицинским спиртом. Взрослые, как слоны в посудной лавке, словно обезумели и неловкими движениями со звоном роняют на пол то лабораторную посуду, то медицинские принадлежности. Вова в страшнейшей боли извивается на лабораторном столе. Тело его переполнено выжигающим внутренности «Псио».

— Нина, детей выведи уже! — рявкнул Кондаков на коллегу. Вовчик продолжал дрожать и извиваться. Учёный более тихим голосом обратился к мальчику, положив руку на лоб: — Всё хорошо, мой хороший. Никто тебя не оставит. Я с тобой.

Истерично вопила сирена, и по-адски раскручивалась надпотолочная мигалка.

— Да выйдите вы уже отсюда! — рыдая и одновременно пытаясь сосредоточиться, крупная Измайлова чуть ли не животом вытолкнула трёх ребят, включая Ярослава, в коридор.

— Запечатывай! Я весь в этой чёртовой жиже, — приказал Кондаков. — Вове вколол контрхимию. Господи, пусть она поможет.

— «Псио» в слизистые тебе не попало? — беспокоясь за коллегу, уточнила Измайлова и достала из халата ключ-карту.

— Вроде нет… Не знаю… — Учёный полностью сосредоточился на оказании помощи Вове. — На тебя вон тоже немного попало. Закрывай давай.

Измайлова приложила ключ-карту к считывателю, дверь-шлюз выехала из створок и герметично перегородила проход, минимизируя любое сообщение с внешним миром.

Абсолютно разбитый, Вова нашёл в себе силы слегка повернуться и глянуть сквозь пуленепробиваемое и термостойкое стекло иллюминатора, встроенного в шлюз бокса. Жгучее «Псио» проникло ему в глаза, и окрасило белок с радужкой в один цвет со зрачком. Ярослав глядел в беспросветный жидкий мрак.

Вспышка.

— Вова… — только и смог произнести Ярослав. — Этого не может быть. Ты умер.

— Как видишь, не до конца и не совсем, — усмехнулся Красный тряпочник.

— Но как?.. Снова ничего не ясно. Если ты выжил, преодолел это всё. Как мы тебя похоронили? Почему ты дал знать, что ты живой? Почему ты не вернулся к нам и Аркадию Константиновичу?

Тряпочник метнул свой демонический взгляд в потолок. Было отчётливо видно, что и ему очень тяжело даются те воспоминания.

— Ярослав, Ярослав. Представь, что ты внезапно выходишь из комы или хотя бы из-под наркоза. Юный мальчик, один, голый, в холодном автоматизированном морге, загерметизированном практически со всех сторон. В полумраке, что время от времени освещается красным слабым светом, ты стоишь среди трупов чужих тебе людей и похоронных машин. А где-то чуть впереди, по специальному туннелю-жёлобу, тебя уже готовы отвезти в примитивном прямоугольном гробу к обугленному по краям крематорию, который уже раскрыл свою огненную раскалённую пасть. И тут при случайном проносящемся потоке света в почти неискажённом отражении я увидел своё лицо. Я снова чуть не потерял сознание, настолько сильным было моё потрясение. Я всё тогда сразу же и понял: обезображенный