Тернистый путь - Виолетта Орлова

— Только вот… Тебе бы надо умыться, мой хороший, — безапелляционно заявила госпожа Треймли. Она сказала бы так любому из своих детей, ведь и Артура она отчасти воспринимала, как сына. Люция строго указала мальчику на отдел гнездима, предназначавшийся для ванных дел. Вообще надо отметить, что беруанцы мыться не очень любили, ибо вода доставалась им с огромным трудом.

Под деревом протекала подземная речушка — Плододарка с чистой, пригодной для питья водой. Эта река питала и само дерево, и его обитателей. Внутри ствола были сделаны деревянные трубки; на самом нижнем уровне располагалась первая закачивающая станция. С помощью нехитрых механизмов-качалок беруанцы поднимали к себе наверх воду. Круглосуточно закачивальщики трудились над тем, чтобы у жителей была вода. На каждом уровне существовала такая профессия — одна из самых трудных, но и высокооплачиваемых на дереве.

Артур прошел по покачивающемуся гнездиму в маленькую, свитую из прутьев, ванную комнату. Здесь вкусно пахло какими-то диковинными пряностями, среди которых мальчик с удивлением различил базилик и петрушку. Чистая теплая вода заманчиво плескалась в желтом глиняном горшке, и Артур с удовольствием умылся. Над своеобразным умывальником висело небольшое овальное зеркало, и юноша, мельком глянув в него, с отвращением поморщился.

Во время своего длительного путешествия ему еще ни разу не доводилось смотреть на себя в зеркало. Он уже и забыл про то, как отвратительно выглядит эта запекшаяся татуировка кровожадной птицы, так чуждо и неестественно смотревшаяся на его бронзовой от загара шее. Огромный, начинавшийся от уха и доходивший до самого плеча, темно-бордовый, выпуклый, этот орел с уничижительным презрением и чувством превосходства смотрел на мир своим единственным кроваво-красным глазом. Казалось, в этой позорной отметине господин Ролли воплотил самого себя, и теперь беспощадный армут неустанно следует за Артуром, куда бы тот ни направился. С этой татуировкой, разбитой скулой и лиловыми синяками на лице юноша действительно своим видом больше напоминал какого-то пройдоху или разбойника, нежели студента Троссард-Холла; неудивительным был тот факт, что омаронцы тоже оказались под впечатлением от его внешности. Артур стремительно вышел из ванной комнаты, не желая больше созерцать это живое напоминание о днях, проведенных в Мире чудес, и направился в уютную столовую.

Здесь за деревянным столиком уже вовсю суетилась хозяйка дома, раскладывая всякую снедь и напитки. Она перемещалась так быстро, что гнездим угрожающе шатался из стороны в сторону, создавая иллюзию качки во время бушующего шторма.

Господин Треймли вновь как-то неловко покосился на Артура. Казалось, он все хочет что-то у него спросить, но не решается это сделать. Затем он, вздохнув, заискивающе обратился к своей жене:

— Милая, ты ведь не будешь против, если мы в честь приезда нашего дорогого гостя, выпьем по кружечке винотеля?

Госпожа Треймли напустила на себя строгий вид, но, несмотря на это, все же достала пузатый сосуд из шкафа. Жаркий оюнь — самое благоприятное время для изготовления винотеля и, безусловно, для дегустации. Женщина не без труда вытащила жирную коричневую пробку и разлила булькающий напиток по весьма солидным тарам, которые господин Треймли, чтобы не злить лишний раз жену, предусмотрительно окрестил «кружечками». В воздухе тут же запахло терпким гранатом.

— А где же Лилия и Стурция? — с любопытством поинтересовался Артур у супружеской четы.

Дорон жадно пригубил винотель и смачно причмокнул.

— Они сейчас в гостях у Тина. Я все тебе расскажу, только не торопи! Сначала — еда, а потом разговоры.

Услышав это, Артур улыбнулся. Он узнавал в Дороне истинного беруанца — человека, который первое место отводит приему пищи. Тин тоже был таким.

Между тем, на столе стремительно появлялись орехи, фрукты и самые восхитительные и изысканные блюда, на которые была способна только очень хорошая беруанская домохозяйка. Салат из сырого розоватого голубиного мяса с крупными листьями хрустящей зелени, только что сорванной с грядки, запеченная сорока в яблоках и брусничном соусе, всевозможные десерты, среди которых особенно вкусно благоухали сахарные пончики со взбитым кремом. В центре стола горделиво возвышалось главное блюдо — жареные короеды в оливковом масле, аккуратными симметричными горками насыпанные на виноградные листья. Этот беруанский деликатес, несомненно, казался хозяевам самым вкусным, однако, как раз на него Артур старательно не обращал внимания, отдавая предпочтение другой еде.

— Дорогой, может, тебе насыпать короедов? — озабоченно поинтересовалась Люция, но мальчик только улыбнулся и вежливо покачал головой. Мысль о том, что ему снова придется впихнуть в себя этих мерзких насекомых, которыми его старательно кормили все последние дни, внушала ему непреодолимое отвращение.

Они выпили винотеля, и Артур вновь убедился, что вкус алкоголя ему не по душе. Хотя он признавал, что винотель все же немного лучше настойки. Может быть, тут дело было в выдержке, может, в каких-то других тонкостях приготовления, но беруанский напиток очень походил на душистый гранатовый сок с пузырьками. Артур сделал всего несколько глотков, однако, видимо, после всех перенесенных тягот, его организм был настолько ослаблен, что юноша быстро захмелел. Голова его закружилась, а гнездим закачался из стороны в сторону сильнее обычного. Ему стало жутко весело.

Господин Треймли в отличие от гостя пил много, и быстро погрузился в чарующую негу гранатового напитка. Они много говорили за столом, и Артур потом не мог вспомнить, о чем конкретно. Это была одна из тех легких бесед, смысл которой, как песок, утекает сквозь пальцы, не оставляя ничего после себя, кроме веселья и беззаботности. Однако, и это было удивительно, действие винотеля проходило очень быстро, и как только шикарный ужин подошел к концу, обстановка моментально сделалась более серьезной, как бы настраивая гостя и хозяев на важную беседу.

— Это чудесно, что ты вернулся! — с чувством проговорил господин Треймли, с сожалением ощущая, что чары винотеля уже больше не властны над ним. Люция не пила и не вмешивалась в их беседу; и только сейчас, окончательно придя в себя, Артур подметил, что женщина с каким-то потаенным беспокойством смотрит на него.

— А где Тин? — гость, наконец, перешел к волнующему его предмету.

Господин Треймли понимающе кивнул и, достав из кармана курительную трубку, набил ее табаком.

— Думаю, пришло время рассказать тебе все подробно. Пока вы учились в школе, события в столице были весьма тревожными… Тут творилась такая неразбериха, что мы с мамой, честно говоря, радовались, что наши дети в безопасности Троссард-Холла.

— В городе были беспорядки… Многие, недовольные политикой короля, выходили на ветки, — подтвердила миссис Треймли, бесцеремонно перебив мужа, но тот, не обращая внимания, спокойно продолжил:

— Однако то были лишь мирные демонстрации, покуда, как мы