Нэпман 4. Красный мотор - Алим Онербекович Тыналин

— Тогда западные окна будут смотреть прямо на закат, — перебил его Руднев. — И каждый вечер солнце будет бить в глаза шлифовщикам. Гениально! Особенно для точной работы.

Я взглянул на солнце, прикинул углы:

— Он прав. Развернем цех на пятнадцать градусов к северу.

— Но это же нарушит всю планировку! — возмутился Бойков. — Придется переделывать схему коммуникаций, менять…

— Зато рабочие скажут спасибо, — отрезал я. — И качество будет выше. Кстати, об освещении…

— А вот тут у меня есть идея! — Звонарев снова полез в папку. — Смотрите: специальные световые фонари на крыше. Стекло рифленое, рассеивает свет равномерно по всему помещению.

— И где вы возьмете столько рифленого стекла? — скептически поинтересовался Бойков.

— На Гусевском заводе уже размещен заказ, — ответил я. — Через две недели начнут поставки.

Руднев присвистнул:

— А вы, однако, предусмотрительны, товарищ директор. Даже интересно становится, что еще у вас в рукаве припрятано?

Я развернул еще один чертеж:

— Вот, например, схема установки станков. Каждый на отдельном фундаменте, развязанном от основного пола. Между фундаментами — виброизолирующие швы.

— А вот здесь, — Звонарев ткнул пальцем в чертеж, — можно добавить дополнительный слой изоляции. Я тут рассчитал новую конструкцию…

— Молодой человек, — вмешался подошедший Циркулев, — позвольте заметить, что ваши расчеты следует перепроверить. В Императорском училище мы всегда…

— О, началось! — закатил глаза Руднев. — Сейчас нам расскажут, как правильно строили при царе-батюшке. А может, просто начнем работать? Время идет, господа хорошие, а у меня еще станки не установлены.

Как ни странно, его ворчание подействовало отрезвляюще. Бойков начал расставлять рабочих с теодолитом, Звонарев умчался проверять свои расчеты, а Циркулев степенно направился в строительную контору готовить документы.

— Неплохо командуете, — тихо заметил я Рудневу.

— А то! — хмыкнул он. — Меня не зря из трех институтов выгнали. За острый язык и организаторские способности. Кстати, — он кивнул на фундамент, — я тут прикинул еще одну идейку по виброизоляции…

До вечера мы обсуждали технические детали, спорили о конструкциях, решали неожиданно возникающие проблемы. Работа закипела, и я уже видел, как на этом пустыре поднимется цех, который даст стране первые прецизионные станки собственного производства.

Первый немецкий прецизионный станок доставили ранним утром. Я наблюдал, как Циркулев и Руднев, такие разные, но одинаково увлеченные, руководят разгрузкой массивного ящика с клеймами «Reinecker».

— Осторожнее, батенька! — Циркулев нервно теребил карандаш в руках. — Это же драгоценный груз, а не мешки с картошкой.

— Ох уж эти немцы, — Руднев придирчиво осматривал упаковку. — Даже ящик сделали с точностью до миллиметра. Спорим, внутри каждый винтик в отдельной коробочке с инструкцией на готическом шрифте?

Оказалось, он почти угадал. Когда сняли крышку, внутри обнаружилась идеально организованная система креплений и отсеков, каждый с аккуратной немецкой биркой.

— Вот это, — Циркулев благоговейно извлек толстую папку в кожаном переплете, — полная техническая документация. Посмотрите, молодой человек, как должны выглядеть настоящие чертежи.

— Ага, — Руднев уже копался во внутренностях станка. — А вот это уже интересно… Смотрите, какая система установки шпинделя. И микрометрическая подача с компенсацией люфта.

Я с удивлением наблюдал, как язвительность Руднева исчезает, сменяясь профессиональным азартом. Они с Циркулевым, забыв о разнице в возрасте и положении, увлеченно обсуждали технические детали.

— А вот здесь, — Циркулев указал на станину своим длинным пальцем, — обратите внимание на систему термокомпенсации.

— Хм… — Руднев задумчиво потер подбородок. — А ведь можно улучшить. Если добавить дополнительный контур охлаждения.

— Позвольте! — Циркулев даже привстал на цыпочки от возбуждения. — Вы предлагаете изменить классическую немецкую конструкцию?

— А почему нет? — Руднев уже чертил что-то в блокноте. — Они молодцы, спору нет, но вот тут и тут можно сделать лучше.

К моему удивлению, Циркулев не стал спорить. Внимательно изучил набросок:

— А знаете… В этом что-то есть. Напоминает систему охлаждения, которую мы разрабатывали в Императорском училище. Только вы добавили весьма оригинальное решение.

— Правда? — в голосе Руднева впервые прозвучало что-то похожее на уважение. — Расскажите подробнее про вашу разработку.

Я тихонько отошел, оставив их увлеченных общим делом. Через час вернулся, они все еще обсуждали технические тонкости, успев измазаться в машинном масле и развести вокруг станка целую выставку измерительных приборов.

— Леонид Иванович! — заметил меня Руднев. — А старик-то дело говорит. Тут такие тонкости в термообработке направляющих, что сам черт голову сломит.

— Кхм, — Циркулев попытался принять обычный чопорный вид, но не смог скрыть довольную улыбку. — Должен заметить, что и наш молодой коллега проявляет незаурядное понимание предмета.

— Это хорошо, — кивнул я. — Потому что завтра придет еще три станка. Шлифовальный, зубофрезерный и прецизионный токарный.

— Три станка? — Руднев присвистнул. — А не жирно будет?

— В самый раз, — ответил я. — Нам же нужно наладить производство собственных станков. А для этого требуется соответствующая база.

— Разумное решение, — Циркулев снова склонился над чертежами. — Позвольте предложить схему размещения.

— Нет уж, — перебил Руднев. — Сначала закончим с этим красавцем. Я тут еще пару идей набросал.

Они снова углубились в работу, забыв обо всем. Я смотрел на них и думал — вот она, настоящая преемственность поколений. Когда старый опыт соединяется с молодой дерзостью, рождается что-то действительно новое.

К вечеру станок был полностью собран и выставлен по уровню. Циркулев придирчиво проверял каждый параметр, а Руднев, спрятав обычную язвительность, внимательно следил за его действиями.

— Ну что ж, — наконец произнес Циркулев, — можно начинать пробные испытания.

— Только сначала, — Руднев хитро прищурился, — расскажите поподробнее про ту вашу систему термокомпенсации. Кажется, там была интересная идея с принудительной циркуляцией?

Я оставил их увлеченных очередной технической дискуссией. За окнами сгущались сумерки, в цехе зажглись новые электрические лампы, а два инженера, разделенные возрастом, но объединенные любовью к точной механике, продолжали бесконечный спор о совершенстве станков.

Строительство завершили в рекордные сроки. Даже Руднев перестал ухмыляться и с уважением пожал руки строителям.

Новая измерительная лаборатория сверкала стерильной чистотой. Я специально настоял на белой масляной краске для стен и ярком освещении, все как в лучших немецких заводах. На массивном гранитном столе, установленном на отдельном фундаменте, поблескивали металлом измерительные приборы.

Руднев, непривычно серьезный, склонился над первой партией деталей шпиндельного