Крылья за спиной - Саманта Миллс

«Да, девочка, имей в виду: пленница будет говорить только с тобой».

Так они по кругу и ходили: Тимьян, запинаясь, читал записанное в блокноте, Рустайя бесился, Гальяна задавала как бы отвлеченные вопросы – вовсе не такие хитрые, как ей представлялось, – а Элени играла роль контролера: пресекала разговоры, когда они касались слишком деликатных тем.

Каждый раз, когда Элени перебивала Гальяну, Земолай подмечала раздражение на лице девушки. Она понимала, как сильно той хочется выкрикнуть правильный ответ – и какая необходима сила воли, чтобы сдерживаться при разговоре на любимую тему. У Гальяны имелась навязчивая мысль, что пленница владеет информацией, имеющей отношение к делу. Земолай нужно было только отлепить от нее Элени, чтобы выяснить, о чем речь.

Так продолжалось несколько дней. Женщины приходили с едой и дозой подавителя для бывшей крылатой – теперь в форме таблеток, что было куда предпочтительнее очередного укола в шею. Земолай пыталась подсчитать, сколько времени прошло с момента ее падения. Неделя? Больше? Никто бы не сказал, сколько дней ее ломало, прежде чем наркотики подействовали, а окна, чтобы считать дни с тех пор, как она пришла в себя, не было. О тренировочном полигоне больше не упоминали, но вопрос сквозил в каждом разговоре, ожидая, когда его снова поднимут в открытую.

Хозяева принесли себе пару стульев (мол, мы на одном уровне). Но поставили так, чтобы сквозь решетку их было не достать (она попробовала).

Порой абсурдность ситуации поражала Земолай, и она почти смеялась. Но затем снова злилась – ей не полагалось находить в этом ничего смешного; сами виноваты, что подошли близко.

Они пробовали говорить спокойно.

– Посмотрите на законы за последний год, – увещевала Элени. – Иммигрантов заставляют делать религиозные заявления… Переписку отслеживают и в городе, и за его пределами…

Они пытались страстно взывать.

– Родители вписывают детей в секту задолго до того, как те смогут сами понять разницу! – восклицала Гальяна. – Богослужения проводятся под надзором! И строго по расписанию! Это не защита. Это контроль!

– Все указы спускаются с вершины башни Кемьяна, – заключала Элени, – и никакая рука суда из того портала не выходит. Почему меха-дэва позволяет творить подобное ее именем?

Земолай ответить не могла. И не хотела. Оправданий она привела бы сколько угодно. Необходимость держать в страхе соседние города-государства. Предыдущие случаи применения насилия со стороны людей, маскирующихся под членов других сект. Здешняя маленькая ячейка мятежников сама по себе служила прекрасным доказательством надвигающейся опасности! Но это объясняло лишь, зачем предводителям мехов еще больше власти. Какое дело самому-то божеству до нормирования рациона или иммиграционных документов?

Между посещениями Земолай мучилась от лютой скуки и безвыходного круговорота мыслей. Она терзала себя видениями возвращения в Кемьяну с юными бунтарями на буксире. Хватит ли этого? Примет ли такое покаяние меха-дэва? А Водайя? Долгими ночами ее терзали сомнения.

Но она видела, как растет нетерпение Гальяны каждый раз, когда говорит Элени, а Земолай замолкает. Она видела, как вращаются шестеренки в мозгу у девушки теперь, когда Гальяна пришла к тому, к чему подталкивала ее Земолай: «Возможно, пленница ослабит бдительность, если…»

И вот свершилось: Гальяна начала заглядывать к ней одна.

Гальянин первый безнадзорный визит имел место ночью – Земолай так решила потому, что уже получила вторую дозу лекарства, а в соседней комнате, когда девушка прокралась к ней в камеру, был потушен свет.

– Я подумала, тебя порадует еда повкуснее, – прошептала она, озорно заломив бровь, словно они подружки, которые делятся конфетами, а не заключенный и тюремщик.

Она притащила горячую тарелку вермишели со всяким мясом – блюдо, популярное у любителей ночного дожора, щедро сдобренное чесноком, дабы выровнять вкус разнородных остатков. Пахло восхитительно.

Земолай не пришлось имитировать оживление при виде гостинца.

Прежде чем просунуть тарелку в клетку, Гальяна, поставив ее на свободный стул, нарезала большие куски мяса поменьше, и тогда Земолай набросилась на, пожалуй, лучшее горячее блюдо за всю ее жизнь.

– Я не хотела, чтобы все обернулось вот так, – негромко произнесла Гальяна.

Земолай проглотила то, что было во рту.

– Ты не хотела сажать под замок бывшую крылатую и выпытывать у нее секреты?

– Ну не так же, – поморщилась Гальяна. – Если по-честному, ты как бы сама свалилась нам в руки.

Земолай фыркнула. Что тут скажешь? На их месте она бы тоже воспользовалась такой возможностью.

– Как тебе горячее? – спросила Гальяна.

– Горячее.

Девушка рассмеялась и тут же зажала себе рот ладонью, тревожно оглянувшись на дверь.

– Хорошо. Мне подумалось, что пюре из банки тебя уже утомило.

Земолай быстро расправилась со своей порцией, а дальше они некоторое время вели светскую беседу – обе стороны прощупывали почву, не торопясь открыться. Гальяна пыталась выманить пленницу из панциря небольшими личными подробностями (она сама предпочитает плотный завтрак; разве не странно, что за столько лет в башне их пути ни разу не пересеклись?), а Земолай по-прежнему отвечала туманно – ровно настолько, чтобы поддержать разговор, но ничего существенного, ничего полезного не выдать.

И все сработало как по писаному. Она видела, как лицо собеседницы заливалось волнением, как Гальяна все больше убеждалась, что вся эта бесполезная болтовня – ее победа, успешная разминка. Плотина треснула, и ее вот-вот прорвет.

– Тебя ведь учила Меха Водайя? – спросила Гальяна.

– Я устала, – сухо осадила ее Земолай. – Хотела бы лечь спать.

Надо же, какое разочарование! Как Гальяна себя ругала! Она же перешла черту, и теперь Земолай отстраняется, вот незадача. Остаток ночи девушка собиралась провести, размышляя над каждым сказанным и услышанным словом.

Странно было сидеть по эту сторону решетки – в старой одежде, на жалком тонком матрасике, с тарелкой готовой еды, но без столовых приборов – и при этом полностью контролировать ситуацию. (Честно говоря, было неловко повторять тактику, столь хорошо знакомую с обратной стороны. Уделить дурехе немного лишнего внимания – а потом отнять, заставив желать большего. Когда она успела стать такой сознательной? Было бы куда проще по-прежнему игнорировать ее, чем видеть, как невыносимо резко отражается собственная уязвимость на лице этой девушки.) Гальяна извинилась и выскользнула за дверь, а Земолай (солгавшая) еще несколько часов после ее ухода лежала без сна.

* * ** * *

Гальяна приходила еще трижды. Она всегда приносила еду и всегда выбалтывала больше, чем намеревалась. Земолай делала вид, что рада компании (Земолай делала вид перед самой собой, что только притворяется, что рада компании).

– У тебя кто-нибудь был? – спросила Гальяна, многозначительно дернув подбородком. – В смысле, кто… остался там?

– Нет.

Гальяна закусила губу, но в неустанном стремлении выудить информацию тут