Крылья за спиной - Саманта Миллс

Свитки горы Дирка. Фрагмент 18

Когда Зене едва сравнялось одиннадцать, а ее брату должно было вот-вот исполниться десять, их мать отправилась исследовать какое-то историческое место на границе и не вернулась.

Внезапная потеря вызвала шок («Несчастный случай», – говорилось в отчете безопасников; «Набег, скрытый», – шептали материны коллеги… В любом случае спешная кремация вдали от дома – и полная планов жизнь обернулась дымом).

Зеня и Никлаус и прежде были привычны к тихой самостоятельности, теперь же они постигали совершенно новые глубины одиночества. Томел с головой ушел в работу и рассчитывал, что дети поступят так же. Никлаус проникся отцовским примером: он сделался одержим неоконченной рукописью Натили, убежденный, что однажды завершит труд от ее имени. Уже маленький книжник, едва окончивший начальные классы.

Но Зенино горе трансформировалось иным путем. Она грезила о том, что могла бы предпринять, окажись в тот день на горе. Девочка рисовала себя в крыльях (торопливо сжигая рисунки, чтоб Томел их не нашел) и зациклилась на курсантских испытаниях в Паве – первом шаге к вступлению в секту мехов в качестве будущего воина.

На подготовку оставалось два года, целая небольшая жизнь, прежде чем ей исполнится тринадцать. Зеня перечитала в библиотеке все книги, где хотя бы вскользь упоминалась секта мехов, и посетила все праздники и богослужения, где могли появиться крылатые. Она составила последовательный список голосов, насколько позволяли открытые источники, и выучила имена и боевые награды всех расквартированных в городе воинов.

Сначала она не осознавала, что скрывает план от отца. Натиля и Томел в своей ласковой, но деловой манере ясно дали понять, что намеренно зачали детей одного за другим в надежде побыстрее проскочить требовательные годы их детства и вернуться к работе: Томел – к своим архивам, а Натиля – к исследованиям и публикациям.

Им и в голову не приходило, что кто-то из детей может захотеть другой жизни. Переход из секты в секту не был чем-то неслыханным, – напротив, имелись некоторые естественные совпадения в интересах, скажем, у книжников и техников. Думай ее родители о секте мехов вообще, они бы представляли ситуацию совершенно наоборот: все это юное хулиганье жаждет высшего образования и более спокойной жизни в Миларе. Каждый студент, родившийся на ферме и стремящийся получить мантию, был тому подтверждением; каждая рабочая семья, готовая отправлять своих детей учиться чему-то, помимо основ чтения и арифметики, служила вдохновением. Почему у воинов должно быть иначе?

Личное пространство было для Зени нормой жизни, специально она к нему не стремилась. Когда она начала прятать под кроватью стянутые из библиотеки книги, никто этого не заметил. Прогуливая физкультуру ради занятий по боксу в другом округе, она думала, что наверняка попадется и отец спросит, что происходит, – но он не сказал ни слова.

А ей очень хотелось высказаться. Но каждый раз, собираясь поднять эту тему, Зеня представляла себе глубину отцовского разочарования, и все слова куда-то девались. Натиля и Томел были книжниками до мозга костей. Они собирали личную библиотеку и нанимали своим детям частных репетиторов, даже если это означало подработку в печатне. Папа просто не понял бы.

Она видела, как Никлаус с блеском и воодушевлением идет по стопам матери; как Томел загорается от каждого его достижения, и говорила себе: «Не сейчас».

Скоро, но не сейчас.

В конце концов, еще ничего не решено. Если она провалится, пойдет получать высшее, как папа и хотел, а он никогда и не узнает, что у нее был другой вариант.

Медленно, а потом стремительно прошли два года.

В то утро, когда должны были состояться испытания курсантов в Паве, Зеня обнаружила, что заперта вместе с братом в читальном зале башни Желан. Отец этажом ниже занимался исследовательским проектом – тем самым, с которым, по его уверениям, должен был закончить час назад.

На прошлой неделе она уже сбега́ла на письменную часть экзамена, изобразив пищевое отравление. Теперь осталось сдать только физкультурно-спортивную часть, и Зене отчаянно требовалось время на разминку.

Никлаус разложил перед собой гору бумаг (что-то про политические мотивы в народных сказках; сестра слушала его жизнерадостные объяснения вполуха). Зеня тупо глядела в книгу и раздумывала, как бы улизнуть с обеда, не вызвав подозрений.

– Прекрати стучать ногой, – пробормотал Никлаус.

– Я не стучу.

Зеня прикидывала, прокатит очередной приступ колик в животе или она уже использовала этот предлог слишком часто. Не то чтобы это было совсем неправдой…

– Прекрати стучать ногой.

– Я не стучу.

Довольно странно, что Томел попросил их навестить его сегодня в башне. Как часто они вообще едят вместе – почему именно сегодня?

Никлаус умолк, и уже тут стоило насторожиться.

– Я знаю, что ты пробуешься в Паву, – после долгой паузы произнес он.

Зеня оцепенела. Сколько сценариев катастрофы она в голове ни прокручивала, такой ей в голову не приходил.

На языке вертелись десятки возражений, но она смогла только выпалить:

– Но как?!

– Это же очевидно, – закатил глаза Никлаус.

У Зени вспыхнули щеки.

– Ты рылся в моих вещах.

– Нет.

– Видел, как я сбега́ла.

– Ни разу.

– Я же не настолько прозрачная!

– А вот и настолько.

– Клянусь, если ты шпионил…

– Тупица. – Он щелкнул ее по уху. – Помнишь тот раз, когда ты чуть не задушила Векля в борцовском захвате за то, что он спер у меня ботинки? Или когда сделала бумажные крылья и спрыгнула с моста Арио-Завет? А все те игры в Безумного Гарула, где ты ни разу не дала мне играть в обороне? А…

– Не вздумай никому рассказать! – прошипела Зеня. – Или ты уже кому-то рассказал?!

Брат отвернулся, словно окно захлопнулось.

– Ты собиралась просто однажды уйти?

– Нет, конечно! Я просто…

– Просто что?

Она смотрела на брата, который давно вырос из круглолицего малыша, что помог ей собрать первые крылья, но все равно юного и, вопреки ее намерениям, все равно обиженного.

Как уместить пять лет стремлений в слова так, чтобы не защищаться и не обвинять?

– Ты прав, – признала она. – Я слишком долго ждала. Боялась, что скажет Томел, и не знала, смогу ли продолжать, если он это скажет. Каждую ночь мне снилось, что я летаю. Сражаюсь. Что стала одним из воинов меха-дэвы и защищаю город. Я хочу парить на крыльях из сияющей меди. Хочу кожаный костюм и разгрузку. Хочу молиться у подножия божьего древа. Как мне сказать ему, что я люблю его, но не хочу им быть?

Брат не успел и рта раскрыть, а она уже увидела виноватую правду в его глазах.

– Ну вот, теперь мне из-за тебя совестно…