Я – Товарищ Сталин 3 - Андрей Цуцаев

локоны, её голос был звонким, и его нельзя было перепутать ни с чьим другим. Барон фон Штейнберг, в чёрном фраке, с моноклем, надменно поднял бровь, беседуя с венгерским посланником, его жесты были размеренными, но голос — резким, они о чем-то спорили. Клюге, у стола с икрой, шептался с итальянским атташе, синьором Альберти, чьи тонкие усы дёргались, а руки размахивали, подчёркивая каждое слово. Их голоса тонули в гуле оркестра, но жесты были резкими, словно спор касался чего-то важного. Вицлебен, у камина, смотрел в огонь, его лицо было задумчивым, пальцы теребили манжету, словно он видел не пламя, а тени прошлого.

Мария, кружась с Манштейном, шепнула:

— Герр генерал, в этом зале так много важных гостей. И я, как простой секретарь, чувствую себя единственной пешкой на доске, среди королей.

Манштейн ответил ей с иронией, чуть наклонив голову:

— Бросьте ваши мысли, Хельга. Здесь нет королей, в Берлине все пешки. Но главное, чтобы нашу шахматную доску не перевернули вместе с нами.

Она скользнула к столу, где Клюге и Альберти спорили, их голоса были приглушёнными, но оживлёнными. Альберти, в смокинге, с тонкими усами, размахивал руками, его итальянский акцент был певучим, но резким, глаза блестели от вина. Клюге, пыхтя сигарой, хмыкал, его тяжёлый взгляд был прикован к итальянцу. Мария, взяв устрицу, улыбнулась Альберти:

— Синьор Альберти, в таком холоде, вы поди, тоскуете по вашему солнцу. Как вам наш Берлин со своим снегом?

Альберти улыбнулся, его усы дрогнули, он ответил поправляя лацкан:

— Фройляйн, Рим греет мне сердце, как кьянти. А Берлин — он холодный, но зато очень динамичный и живой. И я очень люблю посещать ваш город.

Она отошла к лестнице, где Вицлебен, отойдя от камина, пил шампанское, его взгляд был тяжёлым. Рядом фройляйн Анна Кессель, в алом платье, играла веером, её томный взгляд скользил по Марии, губы с яркой помадой слегка изогнулись.

Мария, подойдя к Вицлебену, сказала: — Герр Вицлебен, вы такой задумчивый. Вальс не поднимает настроение?

Вицлебен покачал головой, его глаза сузились, голос был тихим, с горькой иронией:

— Вальс? Он хорош, фройляйн, но этот темп не для меня. А вам весело в этом круговороте?

Мария слегка наклонила голову:

— Да, я ведь прихожу сюда веселиться, герр генерал. А что сегодня не дает веселиться вам?

Вицлебен, помолчав, ответил:

— Мысли о прошлом, фройляйн. И о том, куда все это нас заведет.

Мария подумала: «Он из тех, кто недоволен нацистами. Это мой шанс». Она улыбнулась и сказала:

— Прошлое? Говорят, оно учит нас не повторять ошибок в будущем, герр генерал. А что вы думаете?

Вицлебен взглянул на нее:

— Я думаю, что у нас еще есть шанс, фройляйн. Но время уходит.

Глава 6

Конец января 1936 года, Москва, Кремль.

Тусклый свет настольной лампы падал на массивный дубовый стол, заваленный бумагами с грифом «секретно», картами Европы и мира, где красные и синие линии вились, обозначая границы и угрозы. Портрет Ленина смотрел со стены над камином, где трещали дрова, выбрасывая искры. Тяжёлые красные шторы колыхались от сквозняка, за окнами выла метель, её звук едва пробивался сквозь стены. Половицы скрипели под шагами охранников в коридоре.

Сергей, в тёмном кителе, с густыми усами и тяжёлым взглядом, сидел за столом, постукивая пальцами по дереву. Его трубка дымила, он пыхтел, выпуская клубы табака. Попаданец из XXI века, он знал, что ждёт мир: Рейнская область, Испанская война, японская экспансия. Он вызвал Павла Судоплатова, чтобы узнать всё, что он добыл о Германии, Испании, и Японии.

Дверь скрипнула, и вошёл Судоплатов. Его лицо было сдержанным, но глаза выдавали настороженность, пальцы слегка теребили манжету, выдавая внутреннее напряжение. Сергей, затянувшись трубкой, кивнул:

— Товарищ Судоплатов, присаживайтесь. Рассказывайте, что ваши агенты узнали насчет Германии? И не бойтесь, если результаты скромные, говорите все как есть. Мне нужна только правда.

Судоплатов, садясь, поправил воротник, его голос был с лёгкой осторожностью:

— Товарищ Сталин, мои агенты роют, как кроты. И вот что нам стало известно насчет немецкого генералитета: генералы Манштейн, Вицлебен, Клюге — они из тех, кто недоволен режимом Гитлера. Теперь будем думать, как их разговорить и склонить к более активным действиям. Зацепки и ниточки к ним есть, но пока очень тонкие. Мы боимся их спугнуть нашей настойчивостью.

Сергей, постукивал пальцами, он прищурился и сказал:

— Зацепки? Павел Анатольевич, мне нужна конкретика, а не общие слова. Расскажите подробнее, что они собой представляют, ваши зацепки?

Судоплатов сказал:

— Товарищ Сталин. Манштейн — хитёр, как лис. Говорит, что одобряет планы на Рейнскую область, но Гитлера недолюбливает, сам шепчется в кабаках с другими офицерами. Вицлебен аристократ, и он верен присяге, вне зависимости от того, какая власть, но нацистов он недолюбливает и надеется, что у власти они ненадолго. Клюге — прагматик, тоскует по старой Пруссии, но подчиняется нынешнему режиму, его болтовня — это наш основной козырь. Он слишком много говорит в своем кругу, где есть и наши агенты. Особенно разговорчив, когда выпьет. Но пока это только слова, к активным действиям по их вербовке мы еще не приступили. Дело довольно сложное.

Сергей, пыхнув трубкой, усмехнулся:

— Пока маловато конкретики, товарищ Судоплатов. Продолжайте наблюдение, но я жду более детальной и ценной информации, которая могла бы нам помочь. Подумайте, как к ним можно поступиться и склонить их если не к сотрудничеству, то хотя бы понять, как далеко они готовы зайти в своем недовольстве к Гитлеру. А что насчет их совместной деятельности и помощи итальянцам?

Судоплатов ответил:

— Итальянцы шлют технику и людей в Африку, но с Берлином шепчутся постоянно. Наш человек в их посольстве перехватил разговоры о поставках через Геную. Немцы стараются открыто их не поддерживать, но готовы всячески помочь им оружием, если потребуется. Немцам выгодна война в Абиссинии. Во-первых, это отвлекает Лигу Наций и США от Германии, а во-вторых, чем больше стран будут вести захватническую политику, тем легче Германии оправдаться.

Сергей, постукивая пальцами, кивнул, он пыхнул трубкой:

— Это все понятно. Но пока они не мешают нашим войскам в Абиссинии и это уже неплохо. Будем там давить итальянцев дальше. А что с твоими людьми? Все чисты, или кто-то играет на две стороны?

Судоплатов помолчал, его глаза сузились, голос стал тише:

— На две стороны? Товарищ Сталин, я слежу за своими людьми. Но в разведке, сами знаете, чистоты не бывает. Есть