Я – Товарищ Сталин 3 - Андрей Цуцаев

Мануэль, поправив кепку, пробормотал:

— Братья? Хуан, да в Барселоне каждый второй за песету продаст. Будь начеку.

Внезапно площадь взорвалась выстрелами. Фалангисты, около ста пятидесяти человек, в чёрных плащах с повязками, укрылись за баррикадами из тележек, ящиков, и перевёрнутых столов. Они начали стрелять из винтовок и револьверов. Хосе Мария Фонтана, фалангист, двадцати восьми лет, с винтовкой в руках крикнул:

— За Испанию! Смерть красным! Бейте всех без пощады!

Пули разбивали стёкла кафе «Суррих», впивались в брусчатку, кровь брызгала на стены. Толпа в панике стала разбегаться в стороны. Хуан бросился за столб, вытаскивая револьвер:

— Кармен, в укрытие! Нас окружили, сволочи!

Кармен, за тележкой, сжала нож, пыль оседала на ее лице:

— Окружили? Пусть попробуют! Мануэль, держи фланг!

Мануэль, пригнувшись за ящиком, крикнул:

— Фланг? Кармен, мы не армия!

Бойня развернулась с ужасающей силой. Фалангисты наступали с четырёх сторон, их баррикады — тележки, мешки, столы, бочки — прикрывали фланги. Гранаты рвались, разбрасывая щепки. Анархисты, около семидесяти человек, отвечали револьверами, ножами, самодельными гранатами. Пабло, двадцатилетний анархист, бросил гранату, но пуля пробила ему грудь, кровь хлынула на рубашку, он рухнул, крича:

— Не сдавайтесь!

Его тело дёрнулось, глаза застыли, кровь растекалась лужей, пропитывая брусчатку. Кармен, видя его смерть, закричала:

— Пабло! Сволочи, вы заплатите!

Она метнула нож в фалангиста, попав в плечо, но пуля оцарапала ей руку, кровь потекла по рукаву, она зашипела:

— Хуан, стреляй! Не дай им подойти!

Хуан, стреляя из револьвера, попал в фалангиста, тот рухнул, хватаясь за ногу, кровь залила его сапог, но пуля с другого угла пробила Хуану плечо, он закричал:

— Кармен, держись! Задержим их, пока гвардия не придёт!

Мануэль, таща раненого товарища, крикнул, голосом полным отчаяния:

— Гвардия? Хуан, нас тут раздавят! Где же они⁈

Фалангисты наступали. Фонтана, перезаряжая винтовку, крикнул:

— Бейте красных! За Примо де Риверу! Ни шагу назад!

Очередь сразила анархиста Рауля, пуля вошла в шею, кровь брызнула фонтаном, он упал, хрипя, его пальцы скребли брусчатку, но глаза помутнели, и он затих. Кафе «Суррих» горело, пламя лизало стены, а стёкла хрустели под сапогами.

Граната взорвалась у баррикады, щепки впились в лицо анархистки Марии. Кровь потекла у нее из глаз, она закричала, ослепнув, рухнула на колени, её крик смешался с воплями:

— Помогите! Я не вижу!

Хуан, видя её падение, крикнул:

— Мария! Держись, товарищ!

Он выстрелил, но патроны закончились, пуля фалангиста пробила ему ногу, кровь хлынула, он упал, стиснув зубы:

— Кармен, бери мой револьвер! Не сдавайся!

Кармен, схватив револьвер, стреляла, ее рука дрожала, а кровь продолжала течь из раны.

Граната взорвалась рядом, осколки впились ей в бок, кровь залила платок, она рухнула и ее дыхание прервалось. Мануэль, пытаясь поднять раненого, получил пулю в грудь, кровь хлынула у него изо рта, кепка слетела на землю, он упал, хотев что-то сказать, но не смог.

Фонтана кричал:

— Добейте их! Испания не для красных крыс!

Пуля пробила голову анархиста Антонио, мозг брызнул на брусчатку, тело рухнуло наземь, а пальцы разжали листовку. Педро, бросив гранату, не успел укрыться, взрыв разворотил баррикаду, осколки впились ему в живот, кровь текла между пальцев, он закричал, падая:

— Не сдавайтесь, братья!

Площадь превратилась в ад: кровь текла рекой, тела лежали среди обломков, дым душил, брусчатка была усыпана гильзами, листовками, кусками дерева. Анархистка София, пытаясь вытащить раненого, получила пулю в спину, кровь брызнула, она упала, её крик затих. Хуан, ползя, крикнул, его голос слабел:

— CNT не умрёт! За свободу!

Пуля в шею оборвала его жизнь, кровь хлынула из артерии, а тело застыло. Десять анархистов пали, около тридцати были ранены. Фалангисты, потеряв восьмерых, отступили в переулки, оставив площадь в руинах: кафе горели, везде были разбитые баррикады, тела убитых, а вопли и стоны раненых были слышны повсюду.

Штаб CNT на Рамбле гудел от гнева. Буэнавентура Дуррути, в куртке, с револьвером, стоял перед толпой:

— Товарищи, фалангисты пролили нашу кровь! Но мы не сломимся! Мы отомстим и будем бороться дальше!

Анархист крикнул:

— Они убили Хуана, Кармен, Мануэля! Дайте нам оружие, Дуррути!

Дуррути посмотрел на него и сказал:

— Оружие вы получите! Но кто-то сдал наши планы. Ищите предателя, товарищи!

Ночью Компанис, кричал на Эскофета:

— Десять убитых, тридцать раненых, Фредерик! Площадь вся в крови! Где была твоя гвардия⁈

Эскофет, бледный, ответил, поправляя фуражку:

— Опоздали, сеньор президент. Фалангисты растворились. Все произошло очень быстро, и мы просто не успели. Кто-то из гвардии сливал им планы, я найду кто это сделал.

Компанис, ударив по столу, горько усмехнулся:

— Сливал планы? Дать CNT оружие означало поджечь Барселону. Нам нужна помощь Мадрида, Фредерик. Без войск нам конец.

Глава 7

Тайная квартира Рябинина в Эль-Равале была пропитана густыми запахами крепкого кофе, чернил и воска от свечей, тлевших в потрёпанном бронзовом подсвечнике с тремя рожками, где воск капал на облупленный стол, оставляя белёсые пятна. Узкий стол, стоявший у стены, был завален поддельными документами: накладные на поставки вина, паспорт на имя Антонио Переса, коммерсанта из Барселоны, письма от мнимых поставщиков из Риохи, печати с выгравированными гербами, пожелтевшие от времени. Карта Барселоны, расстеленная на столе, была испещрена карандашными пометками: красный кружок вокруг склада на улице Сан-Рамон, линии маршрутов через переулки Эль-Раваля, крестики у патрульных постов жандармов. Одинокая лампа, подвешенная на истёртом шнуре, мигала, отбрасывая резкие тени на облупленные стены, где висели вырезки из газет: заголовки о стычках фалангистов с анархистами, прокламации с лозунгами «¡Por España Una!» и «¡Viva la Falange!». Ящики с динамитом, аккуратно сложенные в углу, источали едкий запах пороха, смешиваясь с сыростью старого дома, где плесень проступала чёрными пятнами у потолка. Половицы скрипели под каждым шагом, тиканье старых часов на стене резало слух, их маятник качался с монотонным стуком, словно отсчитывая последние часы перед миссией. За окном, завешанным плотной шторой, гудели переулки Эль-Раваля: шаги запоздалых прохожих, крики торговцев, закрывающих лавки, звон церковных колоколов. Атмосфера была удушающей: Барселона кипела, фалангисты готовили удар, анархисты CNT патрулировали Рамблу, жандармы в шинелях рыскали по углам, а Рябинин знал — его миссия висит на волоске.

Рябинин сидел за столом, его элегантный тёмно-серый костюм, сшитый по мерке, чтобы соответствовать образу Антонио Переса, был слегка помят, пиджак расстёгнут, белая рубашка прилипла к телу от пота. Шляпа, чёрная, с узкими полями,