Физрук: на своей волне 2 - Валерий Александрович Гуров

— Это, Филя, ага, нормально всё… — заговорил он в динамик, когда кто-то из «гвардейцев» взял трубку. — Короче, через двадцать минут надо на субботник пойти… да нет, ты не понял… Ну говорил, что дворники…

Борзый покосился на меня. Я подмигнул, вот так его поддерживая.

— Бред говорил, сейчас это понимаю, — сказал он.

— Надо одноклассникам помочь. Ну, в смысле — не хочешь… надо, говорю!

Борзый нажал «отбой».

— Я с ними сейчас встречусь и с глазу на глаз переговорю, — пробормотал он.

— Да хоть обговорись, через полчаса я тебя жду у школы.

Я понимал, что перед ним стоит непростая задача — сохранить лицо и одновременно собрать своё стадо и объяснить, что поменялись правила игры.

— Могу идти? — шёпотом спросил Борзый, не поднимая глаз.

— Полный вперёд.

Хулиган ссутулился и, опустив голову, пошёл прочь. Я выдохнул, провожая взглядом уходящего, и пошёл к Сане.

— Знаешь, Саня, вот наблюдаю за тобой и понимаю, что мужество — это не то, что этот Борзый и его дружки пытаются показать. Ничего мужского в их поведении нет, поверь мне. А вот твоё поведение — умение простить, не унижая, не пользуясь преимуществом… — я развёл руками. — Вот это и есть настоящий мужской поступок.

— Спасибо, Владимир Петрович.

— Спасибо в карман не положишь и на хлеб не намажешь, — сказал я. — Приведи в порядок рожу, в бардачке аптечка. Потом я тебя до дома доброшу. Заодно папкин пистолет положишь на место.

— А я не хочу домой, — отрезал Саня. — Я хочу, как все, классу помочь.

В словах звучала искренность.

— Не, братец, в таком состоянии нам Марина и эта мымра продыху не дадут. Так что желание хорошее, ты молодец, но в следующий раз. Сегодня ты себе освобождение заработал.

Саня нахмурился, будто хотел возразить, но промолчал.

— Ладно, Владимир Петрович… понял.

— Вот и хорошо, — ответил я, садясь за руль.

Саня начал обрабатывать раны, не издавая ни единого звука — терпел. Я молча наблюдал, как он промывает рассечённую губу, потом аккуратно прикладывает вату к щеке. Когда он закончил, я завёл мотор.

— Поехали, — сказал я.

Жил он недалеко от школы. Дорога заняла минут пять. Мы оба молчали. Только из колонок тихо играла музыка.

— Вон дом, Владимир Петрович, — показал Саня на панельную девятиэтажку.

— Какой подъезд? — спросил я, уже поворачивая во двор.

— Да не надо заезжать, Владимир Петрович, — ответил он поспешно.

— Почему? Я тебе, можно сказать, доставку на дом предлагаю, а ты отказываешься, — сказал я с лёгкой усмешкой.

— Не надо, пожалуйста, — повторил Саня, глядя в окно.

Я не стал расспрашивать, почему так. Видно было, что пацан не хочет, чтобы кто-то видел, как он выходит из машины, да ещё со мной. Может, не хочет объяснять, кто я, может — просто не хочет показывать, в каком он виде. А джип у меня заметный и лишнее внимание привлечёт.

Ну и ладно. Пацан и так был на пределе, разговоры тут только навредят. Сейчас ему бы поесть, отоспаться, душ принять — и всё, хватит.

Я остановился, не заезжая во двор. Прежде чем Саня открыл дверь, достал пистолет и положил его на торпеду.

— Саш, — я решил поставить точку в сегодняшней истории. — В следующий раз, прежде чем решать вопросы радикальным способом, звякни мне. Посоветуйся. Не всегда ситуации, которые на первый взгляд кажутся безвыходными, такими и являются. Чаще всего из любой ситуации можно найти выход.

Он слушал, не перебивая. Глаза усталые, но внимательные.

— И ещё, — продолжил я. — Ствол я тебе рекомендую больше не брать. Тем более этот — он ведь и не настоящий по сути. С таким только напугать, а не защититься. Да и напугаешь — потом сам крайним останешься.

Саня кивнул. Видно было, что напряг не отпустил. И я понял, что лекции сейчас лишнее.

— Ладно, ступай, — сказал я.

Он вышел из машины, закрыл дверь аккуратно, будто боялся хлопнуть. Пошёл медленно, не оборачиваясь сразу, только через пару шагов бросил взгляд через плечо — проверить, уеду ли.

Я думал подождать, пока он зайдёт в подъезд, но, видя, что парень от этого только сильнее зажимается, решил не мучить.

Включил передачу и выехал со двора.

В зеркале заднего вида увидел, как Саня даже не идёт, а крадётся, то и дело оглядывается. Видимо, старые привычки не отпускают.

Долго ехать до школы не пришлось — как я уже говорил, от дома Сани до школы рукой подать. Я приехал вовремя, как раз в тот момент, когда к школьной территории подходил Борзый со своей шайкой-лейкой.

Они шли кучно, плечом к плечу, как будто шли на дело. У всех одинаковые физиономии с напускной уверенностью, но по глазам было видно, что им не по себе.

Борзый либо сумел найти слова и убедить их пойти на субботник. Ну или, что куда вероятнее, сделал предложение, от которого остальные просто не смогли отказаться. Но то уже их внутренние разборки, туда лезть не стоило. Пусть здоровые лбы решают организационные вопросы между собой, и вмешиваться я точно не собирался.

— Владимир Петрович, говорите, что делать надо, — сходу выдал один из них, явно желая закрыть вопрос без прений.

— Так, — я оглядел их с головы до ног. — Трое — на грабли, ещё трое — красить забор. Давайте, ноги в руки, начали.

Пацаны переглянулись, лица вытянулись, и, с видом обречённым, они всё-таки зашли на территорию школы. Пусть, работа — лучшая педагогика, особенно для тех, кто привык только языком молоть.

Естественно, у тех, кто уже трудился на субботнике, сразу возник вопрос. Кирилл не выдержал:

— Ты же говорил, субботник для лохов?

Борзый на секунду замер, но не растерялся.

— Не, — ответил он с самым серьёзным видом. — Это лично Владимиру Петровичу помощь. А ему не западло помочь.

Выкрутился, блин. Быстро учится.

Что происходило дальше, я уже не узнал, потому что ко мне на всех парах неслась Марина.

— Володя, то есть Владимир Петрович! — затараторила она, едва подбежав. — Ну что с Сашей? Переломов нет? Ничего серьёзного?

— Жив-здоров Саша, — ответил я спокойно. — Отделался освобождением от физкультуры на пару недель.

— Слава Богу, — облегчённо выдохнула Марина, прикладывая ладонь к груди. — А как вы с его отцом справились?

— А надо было как-то справляться? — удивился я.

Она смутилась, отвела взгляд.

— Ну… отец у него очень специфический, я бы так сказала, — Марина понизила голос. — Человек непростой, вспыльчивый.

Я сразу припомнил, как Саня отказался, чтобы я заезжал во двор. Всё сразу встало на свои места. Походу от бати