Душа механизма - Андрей Александрович Тюняев

— Точно китайцы! И Великая китайская стена! — прокомментировал Антон эту часть сказки.

— Но пока организм не знал и не решил, что делать с желтыми микробами, — продолжала Ася. — Зато знали и уже делали другие микробы: самые злые, самые хитрые, коварные и воинственные, самые вонючие и самые прожорливые. Они по приказу своей матки посеяли среди жёлтых тех микробов семя раздора, созданное самой же маткой самых вонючих микробов. А семя это такое. У жёлтых микробов был один собственный объединяющий и направляющий их по жизни запах, менять его жёлтые микробы не хотели и не стремились. Самые вонючие микробы посеяли семя сомнения: а правильный ли этот запах? А из того ли места он исходит? А к правильному ли результату он ведёт жёлтых микробов? Образовался другой ещё запах, второй. В результате жёлтые микробы стали делиться своим количеством на две колонии на одном месте организма. Колонии слушались каждая своего запаха, которых теперь уже было несколько.

— Нет, не Китай, а Корея, — поправился Антон. Ему уже стало любопытно, о чём эта сказка. И юноша заинтересованно ожидал развязки сюжета.

— Какое-то время этот процесс был безобидным. Но самые вонючие микробы владели такой тайной, которая позволяла им стравливать всех остальных. Они знали, когда колония жёлтых микробов разделится на две равные части, эти части пойдут друг на друга войной — убивать за «правду» в навязанном им запахе. Захлестнёт и погубит эта война и «копчёных», и «моченых», и «смирных жёлтых», и всяких других микробов.

Только самые вонючие, благодаря своей коварной хитрости и потому, что никогда не имели своей родной колонии, то есть ничем не рисковали в этой войне, вот они-то знали, что для них всё окончится хорошо.

— Будет ли? — следил за микробной возней организм, перелистывал страницы старинных сказок и вспоминал, как не далее чем вчера большим куском льда он поморозил очередную микробную колонию. Ох, и помёрзло же этих мелких!..

Антон увидел, как один из материков непонятной планеты мгновенно покрылся толстым слоем льда.

— Оледенение, — подумал он, а вслух продолжил: — Как-то всё напоминает мне Землю!

— Конечно, напоминает, — подтвердила драконша.

Ведь ты и наблюдал за Землёй.

— Как? Я же смотрел в микроскоп! Там же были какие-то существа размерами с микроба, — удивлялся Антон.

— А ты всерьёз думаешь, что человек больше микроба? — удивилась драконша и исчезла вместе со своими волшебными инструментами.

Антон остался один. Он стоял и смотрел на покрытый росписями потолок забытой всеми церквушки. Помолодевшие на время мозаичные образы снова начали осыпаться и ветшать, грустными улыбками прощаясь с Антоном. А он всем своим юношеским телом ощущал, насколько человек мал перед любой стихией.

Настя стояла рядом и тоже с интересом разглядывала расписной потолок. Антон удивлённо посмотрел на неё. Он так проникся волшебством, что ему даже померещилось, что у Насти якобы такой же хвост, как у дракона Аси. Антон сам себе улыбнулся: почудится же. А Настя, заметив вытянутое лицо Антона, опусти- пл глаза вниз и незаметно провела рукой позади себя.

Студенты шагнули в открытую дверь старой церквушки…

Живая Земля

…И под аплодисменты зала снова оказались на I ой же самой сцене, где те же два профессора встретили их с глубоким одобрением. Не прекращая аплодировать, Вейзель произнёс:

— Излагайте, Антон! Увиденное вами очень интересует нас всех, здесь собравшихся.

— А что если наша планета Земля — живой организм? — набрался смелости Антон и вдруг напрямик спросил об этом профессора Вейзеля. — Ведь никакая наука не ставит этому запрета.

От неожиданности зал затих. Никто не ожидал такого резкого начала.

— Вы правы, Антон! — не смущаясь, откликнулся старец Кулик. — Очевидно, вы узнали что-то чрезвычайно важное. Мы слушаем вас. Говорите!

— Да, я вот тут подумал: а что если Земля является живым организмом? — повторил Антон. — Ведь теоретических запретов этому нет.

— А где же у неё ноги и руки? — со смехом спросил откуда-то из глубины зала всё тот же противный писклявый голос.

— Почему сразу руки и ноги? — серьёзно ответил Антон. — Известны организмы и без рук, и без ног. Например, тот же слизень. У него одно брюхо, а рук нет. Или червяк — у него нет ни рук. ни ног.

— То есть Земля — это брюхо? А голова где? — снова раздался противный голос с интонациями откровенного вызова.

— Я думаю, что Земля — это и тело, и голова, и всё вместе, — пока ещё спокойно ответил Антон. — Но это не самое важное. Важно другое. Если Земля является живым организмом, то к ней и относиться нужно как к живому организму.

— Разговаривать что ли? — уж совсем неприятно прозвучал тот же писк.

— Да. хотя бы и разговаривать! — уже отчётливо нервно ответил Антон, впервые почувствовав толчок защитной агрессии, нахлынувшей на него. — Вам уж точно такой диалог пойдёт на пользу!

— Антон прав, — вступился за него другой зритель.

Никакого запрета на такой организм, пусть даже равный по размерам целой планете, не существует. Мы же недавно проходили — вспомните постулат Организмики: всякий организм является составной частью организма более высокого уровня.

— Это значит, — поддержал предыдущего защитника другой голос, — что обязательно должен существовать организм, частью которого является даже самый большой слон на планете.

— Причём этот слон не должен сидеть в том большом организме, как шофёр в автомобиле, — развил пример третий. — Он должен быть структурной единицей большого организма.

— А если существует более крупный организм, нежели слон, и, допустим, Земля является таким более крупным организмом, как выглядел бы процесс её охлаждения и какой бы была структура тела такого организма? — раздался следующий писклявый вопрос.

Антон понял, что этот вопрос больше адресован ему, поэтому быстро собрался с мыслями и ответил:

— Известно, что у мыши отношение объёма тела к поверхности тела высокое, поэтому тепловое излучение идёт интенсивно. Точнее, потеря тепла идёт быстрыми темпами. У слона отношение объёма тела к его поверхности имеет другую пропорцию. В результате тело слона не успевает охлаждаться. Для дополнительного охлаждения слон и имеет такие огромные уши.

— Наилучшее отношение объёма тела к его поверхностной площади — это сфера или шар, — снова поддержал Антона кто-то из зрителей. — Как раз такую форму имеет Земля. При таких колоссальных размерах Земли метаболические процессы должны проистекать с более мощным и огромным выделением тепла и энергии, чем у мыши и слона.

— Если рассматривать Землю с таких позиций, то становится понятно, почему она внутри раскалена, — согласился Антон. — Аналогично и у других многих организмов имеется