Володарь железного града - Яр Серебров

В зиму, дабы до Ругодива пуд груза довести надобна полтина! А по княжеской дороге выйдет всего семь резан! Шведам платить не будем вовсе! Накусе, выкусите, Иуды. — Путислав свернул фигу и показал её представителям шведской партии.

— Не томи боярин. Прямо глаголь, что за сии коврижки князь стребует.

— Самую малость, — ответил Путислав. — Волость Каянь и лопарские погосты.

На это раз, взорвалась шведская партия:

— Не бывать сему! Он ужо Новоград Терского брега лишил, волостей Тре да Колоперемь. На Онего хозяйничает, аки у себя дома. Ни пяди земли родной, ворогу!

Толпа горячо поддержала противника по спору, а Путислав на сие лишь усмехался:

— И с каких это пор для тебя лопари родными стали, а Завид? А вы пошто шумите? — обратился Путислав к толпе. — Выспросите у гостей, тех кто на Онего бывал. Глаза залили! Правду от кривды отличить не можете? Разве много берёт князь мзды? Кто меньше прочих за гостиницы платит⁈ Суздаль али Москва, нет Новгород! В корчмах и на новом торге пятую часть кому он скидывает? Разве москвичам? Али меха не даёт бить? Князь к Новгороду как к родному, всей душой. Тапереча, касаемо Каяни, — Пустислав Носович достал бумагу, нацепил на нос очки и принялся зачитывать. — В прошлое лето с Каяни ушкуи в казну городскую мехов да кож лопарских передали на сто пять рублей. За цельно лето! Много ли сие? Ведомо ли Вече, что шведы наших сборщиков ссаными тряпками гоняют. Не сегодня-завтра на Каяновом море острожек поставят и тогда всё, пропала волость аки Выборские погосты. А сколь до Каяни добираться⁈ Князь же гостинец ладит по Коло и люд с нашего княжества зазывает, терема добрые новгородцам ставит. И сколько сие стоит? Уж всяко не одну тысячу гривен.

Али вы считать разучилися и в голове у вас глина одна? Вот что Новгород, хорош дурковать! Князь Мстислав, ежели бы захотел, взял бы град на копьё прошлым летом. Благо, добр он по нутру свому, но не глуп. Коли не отдадим Каянь князь гостинец мимо Новгорода поведёт, в Псков! Что тогда делать? Есть у тебя Микула десять тысяч рублей на гостинец. А у тебя Хват? Можа у кого уклада четыре десятка стругов завалялось… Торжок вона, воду мутить взялся, так Мстислав Сергеевич плюнул и дорогу кругом ведёт. И где Торжок будет через лето али два? Молчите! Ныне там сила, где гостинцы новые!

Народ всё еще колебался и тогда боярин выкатил главный аргумент:

— Не за дарма он Каянь берёт. Коли кон утвердите, князь в сие же лето наволок прокопает из Тверцы в Мсту, тако же, наволоки на Цне и округ Ильменя шириною в дюжину саженей, да глубиною, в межень, три локтя! На пороги Боровицкие колёса самоходные поставят и берега Мсты обустроит. На следующеё же лето, Волховские пороги запрудит плотиною высотой аж-но десять косых саженей!

После его слов тишина стала гробовой, потому как гостинец новомодный одно, а привычный водный путь другое. Горожане рассчитывали на волок подобный тому, что князь поставил на Ковже, но боярин озвучил куда более заманчивое предложение. Репутация чародея сработала на все сто десять процентов и масштабному проекту, озвученному Путиславом, поверили безоговорочно. Спустя несколько мгновений, осознав масштаб перемен, от горожан посыпался град вопросов.

То же время, город Боровск. Воротынское княжество.

Вече, собранное на краю Косого оврага при активной подпитке московских бояр, развивалось по куда худшему сценарию. В отличии от крестьян, горожане жили побогаче и особо не рвались ни на «комсомольские стройки», ни в княжеские городки. А вот ограничения прав они получили болезненные, как и падение рынка сбытов собственных товаров. Не смертельные, но даже в родном городе их уже теснили княжеские лавки с более выгодными и интересными предложениями. Семена раздора, брошенные бывшими кредиторами из Москвы, на удивление, нашли живейшую поддержку в ремесленных корпорациях Боровска.

— Князь свободных людин слова лишил. Род, вместность — всё ему нипочём. Екзамен ему подавай. А коли не сдашь будешь аки холоп бессловесный. Где такое видано, чтобы голытьба имела право на вече глас свой подавать⁈

— Енто ешо что, Архип, тапереча окрестные погосты могут на вече выборщиков ставить!

Последнее буквально взорвало город, считавший себя куда выше деревни.

— Да кто он таков, свободных людей слова лишать⁈

— Вольности отобрал, право под руку другого князя идти! Вирников своих повсюду поставил, приказчиков.

— Верно. Не в своё дело Мстислав нос сунул. Княжеское дело мзда да война, а он указывает, кого можно мастером ставить, а кого нет. Ешо и суд рядовичей отменил.

— Как отменил?

— А вот так. Глаголит буду третейский артельный суд вводить и кодекс трудовой.

— Меры чудные опять же. Метр какой-то удумал. Нама ваш метр на… уй не нужён! — Крикнули в сторону княжеских приказчиков.

Те пытались урезонить буянов, уговаривали попрекая, что вече мол, незаконное. Однако, народ не слушал и распалялся всё больше и больше. Немногочисленной дружине князя пришлось уводить реестровых горожан и должностных лиц в служебную слободу за город, где они и заняли оборону. Городская стража бездействовала и Боровск, изрядно подогретый брагой, принял решение уйти под руку Московского князя обещавшего, со слов бояр, сохранить старые вольности.

Когда дело запахло скипидаром, комендант Боровска немедля отправил телеграмму в штаб, а оттуда, всего через полчаса, ушла команда в Верею, во второй военный городок, где была расквартированы три сотни рейтар и тяжелой конницы и частично, северная терция, насчитывающая в совокупности с мушкетёрами полторы тысячи бойцов. За большую угрозу в штабе восстание не посчитали, но как вариант обкатки войск событие подошло идеально.

На хорде объявили тревогу второй степени, закрыв участок с 480 по 510 километр для гражданских составов. Спустя сорок минут дежурный поезд «Добрыня-7» с двумя сотнями рейтар и полусотней тяжёлых «рыцарей» двигался в сторону Боровска. Спустя два часа трапы вагонов опустились, и всадники начали выводить скакунов. На что рассчитывали горожане, непонятно. От военного городка до станции Боровск сорок километров. От станции до города, восемь, причём в Боровск осенью успели уложить хорошую грунтовку, чистившуюся зимою. В итоге вышло так что. Народ ещё с вече не разошёлся, а сотни Радима уже окружили стены. С ходу город не брали. Блокировали и ждали команды от босса. Связь с ним была раз в сутки и то не всегда.

За ночь к Верее подошло аж четыре дополнительных состава, переправившие сотни пикинёров и мушкетёров. Они же доставили сани и мотособаки с пушками и митральезами. Их стянули от моста к Протве, полностью заблокировав какое-либо сообщение восставших по