Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

Неудивительно, что эти два чудовища так дивно спелись против нее.

— Что мы будем делать у алливейцев?

— То, что умеем лучше всего: ты — лезть на рожон, а я убирать свидетелей.

— Отличный план. Жду не дождусь, когда что-то пойдет не так.

— Мы угоним астроцит в комплекте с кустом-пилотом, кустом-штурманом, кустом-бортмехаником и доберемся до Халута. Там избавимся от команды: ты же бездарно выдашь себя в полете.

— Ты ведь шутишь? Ты же не перережешь всех, кто меня увидит?

— Нет, когда я шучу, обычно выходит смешно. Например, если скажу, что… ну, они ведь деревья, и резать их — это вроде как пилить дрова. И я здесь вроде как не убийца, а плотник.

Утробный смешок вызвал мурашки, и Самина отстала на шаг, будто физическая близость к сумасшедшему могла и ей свинтить крышу.

— Ты махровый дегенерат, Бритц. Вроде умный, смелый, но черт тебя возьми, какой же ты отморозок.

Эзер обернулся, улыбаясь до ушей. Тема убийства не просто веселила его — делала счастливым.

— Я-то отморозок. А вот ты, когда придет время, подожмешь гуманный хвостик и перезарядишь мой армалюкс, пока я режу их керамбитами, — он крутанул пару кривых лезвий у нее перед носом. — Или хочешь, чтобы они выдали тебя Харгену?

— Скорее уж тебя — Альде Хокс! Думаю, она уже раскрыла твое предательство.

— Ну, с ней-то мы договоримся.

— Как? О, ясно.

— Перестань, зачем усложнять? Просто убью ее. Две смерти подряд за одни сутки — и она имени своего не вспомнит.

Так, стоп. Ша! Давным-давно пришло время сменить тему. Самина порылась в памяти:

— А к чему был тот вопрос про судьбу?

— Ты разве не знаешь? Эйден сюда отправился — тотчас, как вы поиграли в снежки. То есть почти на сутки раньше нас.

— Что⁈ Тварь. Надеюсь, и он попался шчерам, или нет, хорошо бы он вообще не долетел — о, умоляю, пусть ему оторвало башку в кротовине или… Кай! За деревом!

Эзер обернулся к чаще и распростер крылья, закрывая Самину. Она пригнулась. Здесь было одно из редких на третьем кольце мест, где деревья и трава росли густо вверх. За их прямыми стволами бесновались какие-то фигуры. Крупные прозрачные тела были совсем не похожи на человеческие. Из-за непрерывных скачков и суеты тварей невозможно было сосчитать.

— Кто они?

— Ты же биолог, классифицируй, — процедил Бритц.

Один зверь прыгнул на ветку, с ветки — в центр воздушного фонтана, созданного гравималью, и с его помощью одолел невероятное для своей комплекции расстояние. Он приземлился на тропе перед эзером. Кайнорт трепетал крыльями и не мог решить, превращаться или нет. Что натворит зверь, испугавшись — отступит или нападет? А если нападет — один или всей стаей?

— Значит, это не шчеры? — Самина глядела на фигуру сквозь стрекозиные крылья.

— Они же прозрачные.

«И? А! Значит, местные», — сообразила она. Может, кто-то и блещет умом в критический ситуации, но Самина давно усвоила: паника обезоруживает ее интеллект.

Тварь издала хищный рык, забила кулачищами о грудь. С ветвей, из дупел, из-за стволов ей откликнулись рыком куда громче. Звери поскакали вниз и окружили пришельцев.

— Приматы! — крикнула Самина. — То есть, ты просил классифицировать, и если допустить, что…

— Приматы — значит, обезьяны, — значит, люди, — значит, проблемы. Летим отсюда!

Кайнорт свистнул детям, и те взвились над кронами. Прятаться стало бессмысленно и даже опасно.

За ними по веткам запрыгали обезьяны — или кем бы они ни были — но не поймали. Миаш и Юфи растворились в лиловом небе. С досады приматы вспучили гривы и попытались цапнуть Кая за крыло. Но тот превратился. Он схватил девушку — опять поперек живота! — и поднялся в воздух. Ближние обезьяны отступили и припали к земле, сбитые с ног и с толку.

Взлететь среди колючих ветвей было не так-то просто. Самина болталась в лапах стрекозы, как котенок в пасти у кошки. Все, что она могла делать, это беречь глаза от веток. Обезьяны с тропы поскакали на деревья, расталкивая сородичей. У самой вершины гривастый примат схватил Кайнорта за хвост. Оба дернули что есть мочи — каждый к себе, и стрекоза почти ускользнула. Но на спину обезьяне вскочила другая, на нее третья… Самину все крепче сжимали колючие лапы, а твари уцепились за хвост стрекозы намертво. И вот уж обезьяны схватили крыло. Давно сломанное, оно изогнулось и треснуло еще в двух местах, блестящие чешуйки мялись и сыпались вокруг. Бритц только сильнее заработал остальными. Им нельзя было падать на растерзание.

Подоспели мелкие обезьяны с нижних веток. Каждый теперь хотел прыгнуть выше, уцепиться крепче. Бритц откусил немало хвостов, лап. Даже кому-то голову. Но дерзких охотников это только подзадорило. Раздался треск, и крыло, на котором висели уже четыре твари, оторвалось посередине. Обезьяны полетели вниз. Стрекоза задергалась среди крон: ценный груз мешал балансировать, и Бритца швырнуло на тропу. Самина откатилась к оврагу, маленькая и незаметная в тени насекомого. Здесь гравималь шевелила кипу серых листьев, в ней девушка и спряталась.

А на тропе внимание приматов было приковано к Бритцу. Превосходный утекал момент, чтобы бежать, и девушка припустила вдоль оврага. Обезьяны мигом разорвали упавшую половину крыла, а Кай разорвал еще двух обезьян. Обернулся человеком, выстрелил раз, другой… армалюкс был серьезным козырем. Имперцы утверждали, что насекомые украли его технологию у Ибриона, насекомые утверждали ровно обратное. Не с первого выстрела, но заряд пробивал и жег шкуру приматов. Из их ран кровь не текла: края вспыхивали, тлели и запечатывали плоть. От удара о землю броню из умного хрома заклинило, и обезьяны вовсю рвали куртку эзера. Но в конце концов они отступили. Самец приматов вскинул пасть и завопил по-новому. Не рыком — утробным гулом наполнился лес.

Темнота взвыла, отзываясь на зов, и на тропу посыпались новые твари. Мелкие, длинные, как вараны. Заряды армалюкса царапали их гладкие тела, словно закаленное стекло, и рикошетили в стволы. Без помощи биолога капитан назвал бы их крысами. Хрустальными крысами размером с овчарку, с когтями-иглами и шипами на спине. Они напали в полной тишине. Организованно и сплоченно. Как только вступили крысы, приматы уселись на ветки и одобрительно затарахтели. Они