Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

— Но Вы сказали, цитирую: если не струсишь, расскажу, зачем я здесь на самом деле.

— А если проголосуешь за меня, отменю налоги и увеличу пособия.

— Понял. Этот имперский культ Железного Аспида кажется немыслимым теперь, когда я Вас знаю.

— Секрет моей популярности в том, тефтелька, что из триллионов подданных лишь единицы знают меня лично.

* * *

Двое перебирались с внутренней стороны бублика на внешнюю. Самина решила так, потому что горизонт стал дальше, а гравимали встречались чаще. Значит, действие устойчивой центробежной силы потихоньку сменялось якорями. Где-то на краю неба взошла оранжевая звезда — громадное местное солнце. Лес из черного стал коричневым в его лучах. Потом серым. И наконец болотно-зеленым.

— Бритц.

— М.

— Куда мы идем вообще?

Этот вопрос родился у нее километров пять назад, но стрекоза в окровавленном анораке показалась не лучшей партией для беседы. И худшей компанией для чего бы то ни было. Кроме, пожалуй, массовых расправ.

— Ищем подъем на второе кольцо. Надо выбраться к алливейцам.

— Они ненавидят эзеров меньше, чем другие?

— В истоках взаимоотношений растений и насекомых — знакомый тебе симбиоз.

— Ты знаешь, где искать этот подъем? Как он выглядит?

— Никак, — показалось, Кайнорт хотел закончить на этом болтовню, но передумал и снизошел до разъяснений. — Ты стоишь на внешнем краю третьего кольца, на каком-нибудь возвышении, и ждешь. Рано или поздно точно такой же холм второго кольца пройдет над головой. Тебя поднимает, цепляешься покрепче — и едешь. Если не размажет. Вот такое место нам и нужно отыскать.

— А дети твои где?

— Где-то рядом. Миаш и Юфи сами о себе позаботятся. Они улетели чуть вперед, а я не могу: шчеры перехватят нас по вибрации крыльев.

— Но пауки не умеют летать.

— Зато стреляют неплохо. Быстро унести тебя не смогу, крыло сломал.

О том, что повстанцы вооружены, Самина как-то не подумала. Оттого и гломериду пришлось бросить: ее сбили бы еще на взлете. Мрачный лес, ожидание гигантских пауков за каждым деревом и диастимагия — все это не допускало мыслей о высоких технологиях. Все сильнее пугала эта планета. Девушка присела на поваленное дерево, Кай прислонился к другому рядом.

— Это было ужасно. На корабле, когда…

— Знаю. Тебе еще повезло: фантазии на самоистязания у тебя совсем нет.

— Тебя она в свое время подвела, да?

— Да.

— Зря ты лицо себе не порезал.

— Ты просто не приглядывалась, — задевать Кайнорта было как забрасывать галькой океан.

Вообще-то Самина хотела поблагодарить его за спасение, но опять укусила. Заслужил. Да и вряд ли та кислота на корабле убила бы девушку. Ее собственный яд был крепче, ядреней.

— Чего еще от них ждать? От шчеров.

— Кроме острых клыков, бешеной скорости, способности прыгать на многие метры вперед и вверх, паутины и яда?

— Я имела в виду диастимагию.

Бритц отмахнулся:

— О, это меньшее из зол.

— Кай, мы чуть не разбились из-за этой мелочи! Что ты такое принимаешь, в самом деле, чтобы так относиться к жизни?.. к смерти?.. да ко всему!

— Я буду спокоен, пока тебя это бесит. Так вот, насчет магии. Охотники, способные довести тебя до самоубийства, остались в космосе. Они обязаны защищать планету от имперцев по контракту, чтобы их не вышвырнули. Среди пауков не так много магов, а среди магов — совсем мало охотников.

— Это хорошая новость. Подожди, у них разная магия?

— Нарвемся на конфессию аквадроу — мало не покажется. Они управляют состоянием воды и других жидкостей: если ручей плеснет тебе в лицо кипятком, то скорей всего где-то рядом диастимаг. Поэтому у себя на Урьюи мы выселили шчеров, непригодных к работе, в пустыню.

— Очень по-вашему!

— Вовсе нет. Не убили же.

— Просто вам и в пустыне нужны оазисы для питания. Но знаешь, когда ручей вскипит, будет поздно. Тебе не кажется? Нам что теперь, совсем к воде не приближаться?

— Поднимайся, расскажу по дороге, как почуять магию.

Огромным усилием воли Самина встала на ноги. Голова кружилась. Когда она в последний раз ела? Капсулы забыла на корабле. А сколько уже не спала? Оранжевое солнце посветило в начале пути не слишком ярко, поболталось часик на краешке неба и опять валилось за горизонт. Спасала только болтовня. Эзер понял, что девчонка идет и не слишком ноет, пока ей интересно слушать.

— Каждый вид диастимагии черпает энергию из пространства. Когда ее применяют где-то поблизости, возникает дефицит ощущений.

— Как это?

— По-разному. Какой-то звук вдруг стал тише. Привычный цвет глуше. Или это может быть исчезнувший запах. Чем лучше развита способность и выше уровень магии, тем сильнее и ярче дефицит, — он замолчал и улыбнулся чему-то своему, живодерскому. — Кстати, вокруг сильнейших диастимагов неуловимый дефицит почти непрерывен. Кажется, будто персона всегда в фокусе, где бы ни находилась, что бы ни делала. Все остальное — только фон. Это называют харизмой. Влияние таких людей велико, часто независимо от их желания. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем, — пробормотала девушка, спотыкаясь о корни. — А вот… фокусы эзеров — тоже магия, но я наоборот слышу — хлопок! — когда ты превращаешься.

— Это не звук, а его резкий и кратковременный провал. Он и кажется громким. Как если выключить музыку, под которую ты уснула. Ты проснешься, будто от шума.

— Как же отличить магию от простого совпадения? Ведь холодает или цвет тускнеет или… хлопает — чаще по естественным причинам.

— Отличишь, когда ошибка будет стоить тебе жизни.

— Так и в паранойю скатиться недолго.

— Ну, так, ты спрашивала, что я принимаю? — усмехнулся Бритц. — В основном сумасшествие: помаленьку, но регулярно.

Глава 20

Самине пригодился диплом

Идти стало веселее. Самина дергалась от каждого звука, щурилась на стволы, водила носом. Иногда ее пугал шелест, но это были дети эзера: пчела и цикада прятались за деревьями. Они боялись потеряться и не выпускали отца из виду. Через какое-то время девушка решила, что Кайнорт нарочно сгустил краски, чтобы и она держалась рядом из страха. Эзер напоминал ей зеркальную противоположность императора. Исключительно точную копию белковой молекулы, но скрученную навыворот: одна была жизненно важной, вторая — смертельно опасной. Эйден был сдержан — Кай