Тайны Троссард-Холла - Виолетта Орлова

с людьми. Наука о цветах? Иначе говоря, просто лекарское ремесло. Полеты на единорогах? Занятно, но, по сути, сравнимо с верховой ездой. Здешние породы единорогов мало чем отличаются от обычных лошадей. Вот мой предмет относится к тем самым наукам… Но я специально не учу по свиткам.

— Но как? — удивился Артур. — Ведь вы учили нас на своем уроке, и у меня… Получилось.

— Получилось только у тебя, потому что ты естествознатель. Тебе это передалось с кровью родителей. А у других создавалась лишь иллюзия того, что они что-то могут. Зачем вам перемещаться в пространстве? Без понимания последствий это не приведет ни к чему хорошему.

Я здесь лишь делаю вид, что учу всему этому, чтобы Дейра была спокойна и довольна. Но при этом я не забываю главной своей цели, во имя которой уже и так пострадало столько хороших людей. Я продолжаю искать свиток. Мне легко удалось устроиться в школу в качестве преподавателя, так как у меня были на то соответствующие документы и знания. На тот момент я уже зарекомендовал себя, как известный беруанский профессор, внесший большой вклад в развитие науки древесного города. Вот уже много лет я без устали работаю в стенах школы, надеясь, что загадочный, почти уже мифический свиток в конце концов откроется мне. Помимо прочего, я постоянно ощущаю за собой тьму. Таинственный недоброжелатель, который преследует меня уже на протяжении многих лет. Да, он здесь, рядом, на территории школы. При этом он не вредит мне… Мы бок о бок сотрудничаем в библиотеке Троссард-Холла, движимые одной целью, но ни один из нас будто бы не подозревает об этом сотрудничестве. Возможно ли это? Неужели враг не знает меня в лицо? И вместе с тем ему удалось отыскать мою семью каким-то совершенно немыслимым образом! Он знает тебя, Артур! Но откуда? Неужели то мой давний знакомый Вингардио? Если и так, то либо у него совершенно помутился разум, что он уже не в силах узнать меня, либо я настолько слеп, что не вижу лица своего бывшего учителя. Конечно, мы оба изменились со времен конца эпохи естествознателей. Горе и трудности коснулись нас, но все же… Думаю, Вингардио узнал бы меня из тысячи.

Ирионус чуть нахмурился и замолчал, словно сомневаясь в чем-то.

— Может быть нет смысла искать последний свиток? Может, тот, кто восстановил библиотеку уже обладает им, отец? — спросил Артур, неожиданно для самого себя назвав своего преподавателя словом, с которым он уже и не надеялся обратиться к кому-либо. Разум его еще не осознавал всего до конца, но сердце уже верило этому человеку, открывавшему перед ним свою историю. Ирионус тоже заметил перемену в мальчике, и быстрая, счастливая улыбка на мгновение просияла на его уставшем лице. После он сразу посерьезнел, но эта кратковременная вспышка радости, любви и счастья потом надолго осталась в воспоминаниях Артура о его первой встрече с отцом.

— Я много думал об этом… Возможно, есть правда в твоих словах. Как бы то ни было, сейчас свиток не у врага. В противном случае мы бы уже давно познали губительную силу «Последнего слова…». Но неприятель рыщет повсюду и не бездействует. Вряд ли он ищет свиток, чтобы отдать единорогам.

Мне известно про ночное происшествие возле вашего шале. Тогда кто-то кричал, но единорогам-охранникам не удалось никого обнаружить. Дейра поделилась со мной всеми подробностями, так как нашла в моем лице близкого друга и советника. На месте происшествия была найдена армутская плеть, а ее, как известно, носят только с одной целью — убить. Совпадения быть не могло — искали тебя! И если есть хоть маленькая надежда, что враг не знает меня в лицо, то тебя… Поверь, тебя он знает. Этот инцидент подтолкнул меня к тому, чтобы начать учить тебя. Но учить тайно. Да, мальчик мой, повторяюсь, это я дал тебе неисправную капсулу — я сделал это сознательно, с целью пробудить твои способности. Я знал, что ты сможешь продержаться в воде без воздуха долгое время, поскольку тебе доступно подчинение четырех сфер — воды, целительства, энергии и полетов.

Потом эта поездка в Хвойную долину… Как я сопротивлялся решению отправлять вас туда! Я убеждал Дейру всевозможными способами, но она не захотела меня слушать. «Это традиция! — говорила она. — Нарушить ее означало бы, что мы чего-то боимся. Но ведь это не так, не правда ли?» — вот ее беспечные слова. Впрочем, сейчас она сама познала всю ответственность принятого ею решения. Говорят, родители Антуана Ричи собираются привлечь ее к суду по беруанским законам. Хорошо, если удастся вылечить парнишку… Но во всей этой странной болезни я вижу проявление какой-то неизвестной мне силы. Ранее я с таким не сталкивался.

— Бедный Антуан… Он хотел меня о чем-то предупредить, — тихо проговорил Артур, вспоминая своего друга. — Но, отец, вероятно, в каком-нибудь из свитков в библиотеке есть рецепт лекарства, которое сможет помочь Антуану. Тогда нам удалось бы его вылечить!

— Боюсь, это не поможет. Мои знания искусства врачевания весьма обширны и сложнейшие навыки исцеления открыты мне. Это моя область, и в ней я неплохо преуспел. Но с Антуаном — другое дело. Как мне кажется, его недуг заключается в психическом расстройстве, а такое я не умею лечить.

— Вероятно, мне под силу его излечить, раз я ваш сын? — с надеждой поинтересовался Артур, но Ирионус только пожал плечами.

— Я не знаю. Тебе надо самому это почувствовать. Ты всегда можешь попытаться.

— Значит, я попробую просмотреть в библиотеке свитки по лекарству… Еще один вопрос волнует меня… Неужели враг все время находился с нами в Хвойной долине? И неужели это кто-то из школы?

Профессор как-то сжался, будто бы испугался неведомых сил.

— Я не знаю… Я уже ничего не знаю. Лишь одна светлая новость дает мне еще хоть какую-то надежду. Единороги вернулись к людям! Как я был счастлив, когда узнал, что твой единорог выбрал тебя! После войны естествознателей фиолетовые единороги расторгли все связи с человеком, и никто не наблюдал их с тех пор, как они применили «Последнее слово…», положившее конец войне. Никто их не видел, но мы с тобой видели. И ты летаешь на нем, мой мальчик. Я нахожу в этом событии величайшее чудо! Это значит, что добро снова идет нам навстречу. Это значит, что мы прощены…

Если позволишь, я все же закончу свой рассказ. Я знал, Артур, что ты следишь за мной. Я надеялся, ты догадаешься, что я твой отец. Я верил, что память естествознателя подсказала тебе