Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

Придя в себя, он стал ходить по лесу, наблюдать за животными. За тем, как они отвечают на угрозу. Как зверь давит зверя не силой, а телом, запахом, движением, ритмом. И тогда он понял, что природный инстинкт не ломается приказом. Он заглушается другим, более древним инстинктом.

“Если я не могу надавить на её разум – я заставлю тело этой твари поверить, что перед ней – не добыча. А… Альфа. Хищник.”

Сделав такие выводы, он вернулся в долину и начал переписывать технику подавления воли. Теперь она опиралась не на резонанс разума, а на двойную основу. Пульсация жизненной энергии, имитирующая древнего хищника… И импринт давления, подделанный под ауру монстра более высокого уровня.

Для этого он использовал ингредиенты, что сумел раздобыть ещё в Нижнем мире на Поле Брани Падших Богов. Кровь демонического оленя, хранившую след ужаса в костях. Осколки кости драконьего тюленя, существа, внушавшего страх на уровне инстинктов. И собственную печать подавления, настраиваемую на “животный язык подавления”. Отчего вокруг его места тренировок появились черные следы копоти от десятков попыток. Иногда он даже сам начинал дрожать, оказавшись в центре собственных техник.

Копьё Святого, обвязанное новыми печатями, теперь действовало как ретранслятор животного давления. Не духовной силы – а примитивного страха, того самого, который древние существа испытывали при встрече с существами, что не просто сильнее, а естественные вершины пищевой цепи. Андрей даже вплёл плетение ритма дыхания – чтобы в момент активации техника работала в такт биению сердца змея. Это требовало тонкой настройки, почти невозможной без духовной проекции и анализа следов вибрации пещеры после первой битвы.

Чтобы проверить работу изменённой техники, он активировал одну из фантомных проекций, созданных по памяти змеи. На него уставился призрачный силуэт из зелёного пламени – высокий, извивающийся, с зубастой пастью и омерзительной, хотя и завораживающей грацией. Он активировал новую версию техники. Фантом… Отпрянул. Не исчез. Но замедлился. И пелена силы, всегда окутывавшая призрак, дрогнула.

“Работает… Хотя и не совсем полностью, но всё же сдерживает.” – Тогда он активировал вторую фазу – ритмичный давящий импульс. Фантом замер. Голова подалась вниз, в неосознанном жесте подчинения.

“Вот оно…”

Закончив работу над новой техникой, он укрепил проход в пещеру змея печатями якоря, чтобы, если снова будет вынужден отступать, пещера не захлопнулась за ним. И отметил каждую ключевую точку пространственными якорями. Теперь он был готов. И в этот раз – он придёт не как мальчишка с артефактом. А как охотник, что нашёл подход к зверю, не отступающему от страха.

И только после тщательной перепроверки всех нюансов, он начал второй спуск в место, где не так давно сам чуть не стал кормом. Когда он подошёл к расщелине, в которой едва не умер, воздух уже вонял смертью. Склоны были покрыты чёрным мхом, изрытым змеиной чешуёй. Камни – тёплыми от дыхания недр, будто сама гора стонала в ожидании.

Андрей замедлил шаг. На нём был тот самый плащ Святого, скрывающий ауру, а в руке – копьё, теперь молчащее, но настроенное на предстоящую охоту. Он вдохнул медленно, приводя в действие технику подавления. Его сердце ударило раз – и следом пошёл импульс, разливающийся по телу, как раскалённое масло. Он не просто шел внутрь – он вплёл себя в ритм местной жизни, навязал присутствие Хищника всему, что ползало в тенях.

“Почувствуй меня, тварь. Почувствуй, как в тебе просыпается дрожь. Как твои мышцы напрягаются, не понимая – почему хочется отползти в темноту. Почему хочется спрятать голову под корни. Потому что ты – не на вершине.”

Постепенно спускаясь вниз, он не зажигал свет. Его глаза уже и сами привыкли к полутьме. И вот она – та же пещера, склизкие стены, облитые остатками слизи, в которой на прошлой неделе бурлила разрывающая плоть энергия. И сначала его встретила… Тишина. Потом… Скрежет. Тяжёлый вдох, будто скала начала дышать. И из-за поворота появился глаз. Чёрный, без зрачка, но полный волны глухой ненависти. Глаз, помнивший боль. Змея была здесь. И теперь она вспоминала.

Заметив вторжение, она словно выстрелила из тьмы всем своим телом. На котором свыше двадцати метров шкуры, были обвиты шрамами, оставленными копьём. И удавка дыхания, зловонная, влажная, словно раздувшийся лёгочный мешок гигантского мертвеца.

Андрей прыгнул, оставив за собой послеактивный след, и врубил из всей силы давление. Первый импульс прошёл – и змея затормозила. Мышцы её гибкого тела на мгновение задрожали, словно в теле животного вдруг вспыхнуло осознание. Она поняла, что не одна здесь может быть хищником.

После этого змея начала извиваться, словно осознанно пытаясь разогнать дрожь, но Андрей уже атаковал. Копьё было нацелено в сердце, но не по телу. Он бил аурой, захватывая её восприятие, вплетая волны низкочастотного ужаса прямо в душу зверя.

Она взревела. Не рык… Не шипение… А оглушающий, мясной звук, как если бы выдавили воздух из слишком большого мешка кишок. Затем она взвилась. И тут же последовал мощный удар хвостом, и камень вдоль стены превратился в пыль. Андрея швырнуло к стене. От удара лопнула кость в плече, грудная клетка треснула… Он захрипел, плюясь кровью, но не отключился. Техника давления уже работала сама.

Уже на уровне инстинкта, он переключил ритм – теперь волны страха шли в такт дыханию змеи, и каждый её вдох… Уже был вмешан в чужой ритм. Она металась. Билась. Но не могла укусить. Голова её дрожала, пасть была приоткрыта, и с языка капала густые капли чёрной слизи. Андрей нажал ещё сильнее… И… Зверь согнулся. Он не убил её. Он сломал инстинкт. Оставил её живой, но задавил её звериное "я".

Уже позже, сидя на обломке у входа в пещеру, и постаравшись проглотить пару пилюль лечения, он задумчиво смотрел вглубь, где только что подавленная тварь теперь лежала, как побеждённый хищник перед более сильным. Ещё не была приручена, но уже осознала иерархию. Он медленно вытер губы, и увидел на пальцах тёмную кровь. Копьё всё также равномерно пульсировало в руке.

“Это был не бой. Это – власть. Не только над разумом. Над тем, что под ним. Над тем, что дрожит внутри. Даже у тех, у кого нет слов.”

Тяжело выдохнув, и сам прекрасно понимая, что в данном случае ему просто некуда отступать, Андрей медленно опустился на одно колено перед входом в логово, чувствуя,