Порядок подчинения - Дейл Браун

«Наиболее вероятные альтернативные цели: Голджук, турецкий промышленный и военно-морской центр; Стамбул, исторический и культурный центр Турции, имеющий стратегическое значение; или Анкара, сама столица. Мои сотрудники считают, что русские не ограничатся военными целями, а расширят список своих целей, включив в него командование и контроль, промышленные центры и узлы связи».

«Ядерная атака?»

«Мой ответ на это, сэр, «почему бы и нет?» — ответил Фримен. «Почему бы им не использовать эти нейтронные боеголовки против Турции, как они это сделали на Украине?»

«Потому что мы разнесем их дерьмо в пух и прах, и они это знают!» Гримм парировал.

«Генерал, будьте реалистами», — устало сказала Первая леди. «Русские не посмеют больше применять ядерное оружие, особенно против союзника по НАТО. Это было бы самоубийством».

«Было бы так, сэр? Было бы так, мэм?» Спросил Фримен. «Что именно вы бы сделали, если бы русские напали на Турцию? Пошлите бомбардировщики? Сэр, мы не продемонстрировали решимости что-либо сделать, не говоря уже о проведении термоядерной атаки на российскую цель. Атака на российские корабли в Черном море была счастливой случайностью, и у нас было всего шесть самолетов, задействованных в операции, — у украинцев их было более сотни. Русские применили ядерное оружие по нескольким целям на Украине, а также уничтожили несколько турецких военных кораблей, и у вас не было ни одного значимого разговора с президентом России Величко и вы не дали никакого эквивалентного ответа».

Первая леди поднялась на ноги и ледяным тоном произнесла: «Я советую вам следить за своим тоном, генерал».

«Я точно знаю, что говорю, мэм, и это моя работа — говорить это», — парировал Фримен. «Мы практически не размещали войска за рубежом, мы не мобилизовывали какие-либо дополнительные резервные силы и не федерализировали какие-либо силы, за исключением тех, которые должны были быть приведены в состояние стратегической готовности. Весь Западный мир думает, что мы их бросили, сэр.»

«Это чушь собачья, Фримен, и ты это знаешь», — фыркнул Гримм, глядя на Первую леди в поисках поддержки.

«Их нейтронное оружие — мощный инструмент террора, сэр», — сказал директор по национальной безопасности Лифтер. «Они могут привести в действие ядерное устройство и фактически контролировать потери — которые они хотят нанести, но это не оружие массового уничтожения как таковое. Над населенной территорией это может убить огромное количество людей, но над незаселенной территорией это нанесет небольшой ущерб или вообще не нанесет никакого ущерба.»

«Господин президент, убийство десяти тысяч человек нейтронной бомбой или фугасными бомбами не имеет для меня никакого значения, — сказал Фримен, — и это, очевидно, не имеет никакого значения для российских военных или правительства. На самом деле, это экономичное и очень эффективное оружие».

«Вы говорите как какой-то доктор Франкенштейн», — огрызнулась первая леди. «Цель оправдывает средства, верно, генерал? Делайте все возможное, чтобы выполнить работу?»

«Нет плохого способа убивать», — сказал Фримен. «Или любого хорошего способа умереть. Есть только убийство и смерть».

Первая леди недоверчиво закатила глаза. «Я тоже думаю, что это чушь», — сказал президент, отправляя в рот еще фритос вместе с несколькими тагаметами. «На дворе почти двадцать первый век, Филип. Современные войны должны вестись сдержанно и с тщательно контролируемой эскалацией, с остановками, сдержками и паузами, чтобы способствовать прекращению конфликта и возобновлению дипломатии. Ради Бога, мы не склонны к срабатыванию триггеров. У нас есть оружие и технологии, позволяющие уничтожать с точностью и силой, не прибегая к ядерному оружию. Кроме того, Величко или какой-нибудь другой псих в Москве, вероятно, держат палец на кнопке день и ночь — мы запускаем собственную ядерную бомбу, и весь мир превращается в дым».

«Это миф, господин президент», — сказал Фримен. «Мы узнали, что многие из наших идей о ядерной войне просто не соответствуют действительности».

«Например, что, генерал?» — скептически спросила Первая леди.

«Нравится идея о том, что палец занесен над кнопкой где-то в России, и при первых признаках нападения всему миру конец», — ответил Фримен. «Фактически, в России требуется три человека — президент, министр обороны и начальник Генерального штаба — чтобы отдать приказ о ядерном нападении, и только один человек, чтобы остановить его; в нашей стране, конечно, для его начала требуется только один человек, но многие люди могут остановить его, и оно даже может остановиться само благодаря нашей системе встроенного прерывания и предохранителей. И это предполагает, что русские действительно могут обнаружить запуск или даже столкновение: мы узнали, что российские спутники наблюдения и другие системы дальнего обнаружения не так хороши, как мы когда-то думали, вплоть до того, что ядерный взрыв в Казахстане, Таджикистане или Сибири может остаться совершенно незамеченным».

«К чему вы клоните, генерал?» — нетерпеливо спросил президент.

«Дело в том, сэр, что войны не начинаются и не прекращаются быстро, особенно ядерные. Россия знает, что мы готовы вести ядерную войну, сэр, и хотя у нас не так уж много оружия в режиме реального времени, то, что у нас есть, является разрушительным. Величко не сумасшедший, что бы ни говорили Сенков или New York Times. Он поступил бы так же, как вы делаете прямо сейчас, сэр — встретился бы со своими советниками, обсудил план действий, затем приступил бы. Он тоже служит избирателям».

«Да — группа других бескомпромиссных неокоммунистических психов». Но президент на мгновение замолчал; затем: «Итак, давайте предположим, что они нападут и на Украину, и на Турцию, и даже применят больше ядерного оружия — возможно, даже оружия полной мощности. Что тогда?»

«Это вопрос, который я задаю вам, сэр», — сказал Фримен. «Что является нашим приоритетом? Какова ваша цель? Какую роль вы хотите играть? Вы хотите защитить союзника по НАТО, или наказать Россию, или и то, и другое? Вы хотите подождать и посмотреть или вы хотите действовать?»

«Каждый раз, когда вы говорите это, генерал, мне хочется дать вам пощечину, — внезапно взорвалась Первая леди, — и я считаю, что это моя работа — говорить это. В ваших устах это звучит так, будто осторожная, выжидательная позиция неправильна. Вы создаете впечатление, что действие — а я читаю это как войну, чистое насилие — это единственный ответ, который вы примете».

«Мэм, мне платят за то, чтобы я высказывал свое профессиональное мнение, основанное на имеющейся у меня информации, моих знаниях и опыте». Фримен вздохнул. «Президент может последовать моему совету, принять его, отклонить, уволить меня или нанять кого-то другого. Если он прикажет мне прыгнуть,