"Зарубежная фантастика -2024-11. Книги 1-19 - Дэвид Фридман Джерролд

Боль заставляет меня кричать, в груди все горит, но я, стиснув зубы, терплю. Наношу удар, и синее лезвие исчезает в горле Адриэля. Когти еще царапают левый бок, но в следующее мгновение Адриэль отпускает мое запястье и хватается за магический клинок под подбородком. Я отпускаю магию, и клинок исчезает. Разворачиваюсь и завершаю нисходящую дугу катаной, все еще находящейся в левой руке. Голова монстра отделяется от тела.

Я стою, задыхаясь от боли, и наблюдаю, как тело Адриэля рассыпается в прах. Ошейник на моей шее внезапно сползает, я запрокидываю голову и с облегчением выдыхаю. Я была полностью готова к тому, что это гребаное металлическое колье будет частью моего образа до тех пор, пока мы не придумаем, как его снять, но все решилось просто.

Ребята все еще дерутся, а я оглядываю тронный зал, который стал почти неузнаваемым. Посылаю импульс магии Стража, и все ламии в радиусе двадцати футов мгновенно превращаются в пепел.

Так приятно снова использовать магию, не чувствуя, что плавлюсь изнутри. Это было ужасно – быть отрезанной от силы, которая давно стала частью меня. Как будто какая-то стена не давала мне стать целой, и я просто взяла булаву и разбила ее вдребезги.

– О-о-о, Киллерша, зачем ты это сделала? Я был в двух шагах от того, чтобы превратить его в пепел, – возмущается Нокс, и его слова заставляют меня рассмеяться.

Роняю катану, и она со звоном падает на каменный пол. Я не могу понять, смеюсь или плачу. Думаю, и то и другое вместе, а это верный признак того, что я только что на самом деле сошла с ума. Слезы текут по моим щекам, я сгибаюсь, упираюсь руками в колени и пытаюсь сдержать рвущийся из меня истерический смех.

– Эй, Нокс, что я тебе говорил о том, как сломать Стража? – ругается Айдин, и от его слов я смеюсь еще сильнее.

Слезы смешиваются с пеплом, покрывающим пол. Я качаю головой и пытаюсь осознать, что только что произошло. Моя мать, Талон, Лахлан, Киган, родители близнецов, рабыня-донор – все они были отомщены. И все же я чувствую странную опустошенность, не представляя, куда идти дальше. Поднимаю глаза и обнаруживаю, что все мои парни озираются по сторонам, и на их лицах написано то же самое.

Сабин первым отходит шока. Он подходит ко мне и обнимает, зарываясь лицом в мои спутанные, грязные волосы. Мне требуется минута, чтобы расслышать, что он снова и снова шепчет мне в шею.

– Мы сделали это, – тихо твердит он, прижимая меня к себе.

Меня переполняет облегчение. Не могу не испытывать гордости за ребят и за то мастерство, свидетелем которого только что стала. Наши тренировки и их упорный труд сделали это возможным, и я счастлива, что парни отмечены, что они мои.

Крепко обнимаю Сабина и поворачиваюсь к другим. Они придвигаются ближе, также нуждаясь в объятиях и ободрении.

– Где Райкер, где Сиа и Сорик? – внезапно спрашиваю я, отстраняясь. Беспокойство душит меня, как питон.

– Все хорошо, Боксерша. Райкер и Нэш помогают раненым. Сорик пострадал, защищая Вона, но они оба в порядке. Сиа повел друга покормиться, чтобы тот исцелился. Райкер и Нэш отвели твоего отца и раненых волков в одну из пещер, – сообщает Бастьен. Он притягивает меня к себе, чтобы обнять, а я обхватываю его руками за талию.

– Сильва? – бормочу я в грудь Бастьена и поворачиваюсь к Айдину.

– Рана в живот, – отвечает Айдин. – Эврин сделал все, что мог, чтобы залатать рану, но пришлось попросить дополнительной помощи у Нэша с Райкером. Все было довольно плохо, а сейчас не знаю, – признается он, и я чувствую, как Бастьен напрягается. – Лахлан? – спрашивает меня Айдин, и его голос чуть громче шепота.

Смотрю на тело дяди, покрытое слоем пепла.

– Он с Киганом, – отвечаю я, и глаза Айдина наполняются слезами.

Бастьен вытирает лицо, и я обнимаю его крепче, жалея, что не могу сделать больше, чтобы облегчить боль потери, которую, как я знаю, переживают все они.

– Я пойду найду Сорика и Волкова. Осмотрим пещеры, чтобы сегодня вечером больше ничего не произошло, – говорит Айдин, и его голос полон печали, которую он изо всех сил пытается подавить.

Что-то в том, как рыжий гигант борется с отчаянием, заставляет меня забыть о шоке и неуверенности, в которых я пребывала. От эмоций у меня перехватывает горло, а глаза щиплет.

– Айдин, мне так жаль… – робко произношу я.

Айдин медленно качает головой, затем его полные слез глаза встречаются с моими.

– Нет, Бандитка, это мне жаль, – выдавливает он, и я отстраняюсь от Бастьена и обнимаю Айдина. Он сжимает меня так крепко, что, наверное, вот-вот что-нибудь сломает, но я не произношу ни слова, пока он высказывает мне свое отчаяние и извинения. – Мне так жаль, что ты уже не узнаешь его таким, как знали мы. Мне так жаль, что по отношению к тебе он был не таким, каким ты заслуживаешь. Мне так жаль, что в начале я выбрал его, а не тебя. Черт, Винна, мне так жаль… – шепчет Айдин мне в волосы, прижимая к себе, и его слова заставляют меня плакать.

Я отстраняюсь и кладу ладони на щеки Айдина. Борода щекочет мне ладони, и я наблюдаю, как боль, стекая по его лицу, окрашивает рыжие волосы в темный цвет.

– Он спас меня. Понимаешь, в конце концов он подставил себя под меч, нацеленный на меня, – говорю я.

С губ Айдина срывается всхлип, и он яростно трясет головой.

– Хорошо, – произносит он мне, и в его голосе слышится скорбь. – Значит, он умер человеком, которого я знал и любил.

Киваю, соглашаясь с ним, и Айдин еще раз заключает меня в медвежьи объятия, прежде чем отойти.

Бастьен притягивает меня к себе, и я цепляюсь за него, как за спасательный круг. Айдин подходит к телу Лахлана, наклоняется, поднимает его и выходит из зала, и мы все погружаемся в печаль.

– Делиться – значит заботиться, – говорит Вален, его щеки мокрые от слез. Он забирает меня у брата, и я на мгновение вспоминаю Лахлана и Вона, ведь они тоже были близнецами. Мой отец жив, но я понятия не имею, как вернуть его в нормальное состояние. Он не чувствует себя ни здесь, ни там, и я не знаю, что это значит для меня или для него. Делаю глубокий судорожный вдох, затем прогоняю боль и беспокойство прочь. Я разберусь с этим. Завтра. Таю в объятиях Валена, мои руки обвиваются вокруг его шеи, и меня внезапно охватывает острое желание прикоснуться ко всем Избранным и почувствовать, что с ними все в порядке. В следующий момент я бросаюсь на Нокса, и он смеется, когда ловит меня.

– Я бы поцеловал тебя, но у тебя, кажется, на лице парочка ламий, – шутит он, хотя глаза остаются грустными.

Вытираю лицо рукой и тут же понимаю, что вся в пепле и крови. Все мы.

Торрез встряхивает шерстью и в мгновение ока превращается в мужчину. Как всегда после превращения, он обнажен и невероятно сексапилен. У парней вырываются протестующие стоны. Я смеюсь, когда он притягивает меня к себе, чтобы обнять, и наслаждаюсь ощущением его теплой кожи.

– Эй, превратись обратно в волка, пока мы не найдем тебе штаны. Никому не хочется лицезреть твой стояк, – ворчит Нокс и драматично закрывает глаза, а потом пытается закрыть мои. Я отталкиваю его руку и смотрю на своего Волка с непристойной, дразнящей улыбкой на лице.

Смех Торреза раздается у моей щеки, и я щиплю его за красивую голую задницу.

– Терпение, Ведьма, – дразнит он, подмигивая, прежде чем снова обратиться в волка и потереться о мой бок. Я слегка постанываю и отталкиваю его от себя, когда он старается сделать меня еще более отвратительной, чем я есть.

Энох, Каллан и Бэкет неловко стоят в стороне, и я раскрываю им свои объятия. Каллан первый обнимает меня, и я ужасно рада, что никто из парней не возмущается. Он слегка похлопывает меня по спине, и я стараюсь не поморщиться от боли. Смеюсь, когда он отпускает меня и отходит. Объятия Эноха неуверенные и робкие. Сжимаю его так сильно, как только могу, и, когда мои Избранные продолжают молчать, он расслабляется.

– Я так рад, что ты в порядке, Винна. Мы все волновались, приятно знать, что с тобой все хорошо.