"Зарубежная фантастика -2024-11. Книги 1-19 - Дэвид Фридман Джерролд

продолжается, очевидно, что наш план сработал. Замечаю Торреза – они с Сабином вместе расправляются с группой ламий. Вижу Эноха и его ковен, вижу близнецов и Нокса. А вот и Райкер… черт, ну почему я не докричалась до него раньше.

На меня бросается раненый ламия, но я с ходу отрубаю ему голову. Жажда крови бурлит во мне, как и желание поскорее покончить со всем этим дерьмом. Обхожу небольшую стычку и внезапно вижу Адриэля. Вопреки здравому смыслу, он стоит в углу и опирается на свой меч, как будто ждет кого-то. Когда я появляюсь в поле его зрения, на его лице расплывается самодовольная улыбка. Смотрю на него, испытывая странное чувство. Не знаю, как это чувство назвать – возможно, ожидание конца. Передо мной убийца, и он охотился за мной с моего рождения. Злая, отвратительная ламия. Хозяин, как его называют приближенные. Но при этом он не соответствует своей репутации. Он мелочный, завистливый псих, получивший слишком много власти, но теперь он умрет. Не свожу с него глаз, не доверяя его расслабленности. Переношу вес тела на подушечки пальцев, слегка сгибаю колени, готовая к нападению.

– Если ты убьешь меня, Винна, ты никогда не снимешь ошейник, – усмехается Адриэль. Он делает шаг ко мне и крутит своей катаной, как зонтиком, словно собирается спародировать Тома Холланда в образе Рианны[72]. Монстр хочет казаться хладнокровным, спокойным и собранным, но левая рука его почти не слушается. Похоже, он еще не оправился после моей попытки отсечь ему руку, а может быть, он просто хочет, чтобы я так думала и недооценивала его. Кажется, скоро я это узнаю.

– Знаешь, так не должно быть, моя дорогая. Вместе мы могли бы вершить великие дела, – говорит он с таким видом, как будто ему действительно грустно, что все так сложилось.

Адриэль медленно поднимает катану и слегка постукивает кончиком по одному из моих мечей. Отлично помню этот прием: Талон часто проделывал его со мной на ринге. Прикасался своим оружием к моему, чтобы проверить мою решимость, а заодно посмотреть, насколько я взвинчена. Невольно задумываюсь: уж не Адриэль ли научил Талона этому приему или наоборот? Впрочем, без разницы. Держусь твердо, не попадаясь на удочку Адриэля.

– Нечего сказать, любимица?

Я замечаю, что он чуть-чуть смещает свой вес. И молчу. Он не услышит от меня ни слова. Никаких заявлений о том, что это он все подстроил и винить ему нужно только себя. Он прекрасно знает, чего я хочу, – он читает это в моих глазах. Я не позволю играть со мной.

Адриэль делает выпад, и я успеваю вовремя поднять оба клинка, чтобы отразить удар. Стискиваю зубы от ощущения его силы; скрежет металла о металл наполняет уши, когда мы атакуем друг друга.

Он ошибочно принял мое молчание за капитуляцию. Он уверен, что я не справлюсь. Но это не так. Когда он подбирается ко мне с другой стороны, я нападаю на него. Бью этого ублюдка изо всех сил, показывая, что даже с ошейником на шее я ему не принадлежу.

– Стоять! – вдруг раздается вокруг меня, дробясь эхом, и это не просто слово. Это приказ. Сорвавшись с губ Адриэля, он обволакивает мои конечности, мой разум, мою волю. Я замираю, как в кино, на середине удара, и улыбка Адриэля превращается в самодовольную ухмылку. – Опусти оружие, любимица, – приказывает он, и та же сила прижимает мои мечи к земле.

Мой разум кричит от бессильной ярости, а сердце, переполненное адреналином, готово выпрыгнуть из груди. Каким-то образом он подчинил себе мое тело, но я понятия не имею, как он это делает. С помощью гребаного ошейника? Эта штуковина не только вызывает боль при использовании магии, но и вынуждает меня подчиняться?

Ужас налетает, как лесной пожар, и до меня внезапно доходит, почему Адриэль вечно ухмыляется. Потому что он знал, что в любую минуту может остановить меня одним словом.

– Посмотри на меня! – требует Адриэль, как морская сирена, и я безропотно подчиняюсь.

Звуки битвы в зале стихают, и все, что я могу сделать, это сосредоточиться на Адриэле, на том, что он говорит. Он подходит ко мне и проводит кончиком лезвия по моей щеке. Я хочу закричать, но мои губы больше не принадлежат мне, и, пока мне не прикажут, они останутся закрытыми.

– Люби-и-мица, – тянет Адриэль и прижимается ко мне, чтобы провести кончиком носа по моему лицу, и я только мысленно вздрагиваю от его прикосновения. – Ты же не думала, что я правда позволю тебе выиграть? – спрашивает он, и лезвие его катаны скользит по моей груди. – Я услышал появление твоих друзей еще до того, как они убили первого охранника на улице, – шепчет он мне на ухо. – А теперь я заставлю тебя убить их всех.

Глава 26

Паника накатывает волнами, и я понимаю, что хуже уже не будет. Понятия не имею, может ли он использовать свою способность парализовывать еще на ком-то, кроме меня, но подозреваю, что может. Сначала я подумала, что это из-за ошейника, но когда вспомнила все, что мне рассказывали об Адриэле и что видела сама, я начинаю корить себя за то, что должна была это предвидеть. И Талон, и Сиа, и Сорик говорили, что, наслушавшись Адриэля, они чувствовали себя богами, которые могут сделать все что угодно, они готовы были подчиниться любому его приказу. Маме удалось сбежать, потому что на Адриэля напало другое гнездо. Как рассказывал Талон, вторгшиеся выигрывали битву, но каким-то образом Адриэль победил их. Теперь я понимаю, каким.

В ту ночь, когда я здесь появилась, у меня было похожее ощущение, от которого мурашки бегали по коже, но тогда я не придала этому особого значения. Теперь же, когда принуждение разливается по моим венам, я понимаю, что упустила все гребаные подсказки. Мне хочется плакать, потому что на меня обрушиваются все самые мрачные страхи. Нетрудно представить, что он может заставить сделать меня, и я отгоняю ужасные картины.

Почти не сомневаюсь, что он пытался подчинить меня еще до того, как надел ошейник. Вспоминаю ту ночь. Я активировала руны Избранных, чтобы предупредить парней, и тут из руин вышел Адриэль…

В голове возникает идея, и я немедленно призываю свою магию. Меня охватывает восторг, когда я понимаю, что, несмотря на принуждение, я все еще могу ее контролировать. Боль невыносима, наверное, такой бывает агония, и я стараюсь удерживать магию так долго, как только могу.

Холодная рука на моем лице возвращает меня в реальность. Адриэль с его вечной ухмылочкой всего в дюйме от меня. Немедленно вспыхивает желание садануть этого ублюдка головой, и я удивляюсь тому, что мое тело реагирует на команду. Талон всегда говорил, что ударить противника головой – это боль в обе стороны и к таким ударам следует прибегать только в крайнем случае. Мой лоб попадает в нос Адриэля, и я успеваю подумать, что слова Талона были чертовски точны, потому что, хотя Адриэль и отскакивает назад с криком боли, я тоже кричу, потому что мне очень, очень, очень больно.

Ничего, потерплю.

Поднимаю мечи и шагаю к Адриэлю. Он снова приказывает остановиться. Я призываю магию и сбрасываю контроль Адриэля. Он делает шаг в мою сторону с катаной наготове, собираясь пронзить меня насквозь, но я вскидываю клинок, чтобы блокировать удар, и на следующем взмахе направляю катану ему в горло. Он ловко отскакивает в сторону и снова пытается подчинить меня. Борясь с агонией, удерживаю магию мертвой хваткой, и она не дает силе Адриэля, проникнув в меня, завладеть тем, что ему не принадлежит.

Два моих клинка со свистом рассекают воздух. Я безжалостна в своей атаке, и чем больше ударов наношу, несмотря на усилия Адриэля контролировать меня, тем больше он злится. Его черты искажает ярость, когда становится ясно, что его сила не действует. Глаза теряют золотистый оттенок и вспыхивают красным. В порыве гнева он отшвыривает меч, протягивает руку с когтями и хватает меня за запястье, когда я заношу катану по нисходящей дуге.

Вонзаю лезвие ему в живот, но он толкается в мою сторону, как будто никакой раны нет.

– Ты моя! – визжит тварь, и становится ясно, что он собирается разорвать меня на куски.

Я