Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

списка отвечают за авиацию и ракетостроение, а из второго — за связь и производство электроники. И наша задача свести их всех вместе в единый коллектив ради того, чтобы все их изобретения дополняли друг друга, а не конкурировали бы за государственный бюджет, внося постоянные распри в ряды изобретателей и рассогласованность в их концепции вооружений. Так вот, чтобы подобного не было, мы и создадим мощный единый центр перспективных вооружений, ЕЦПВ. Там у нас будут разрабатываться сразу и самолеты, и ракеты, а также специальная электроника для этой боевой техники. Разумеется, и этот проект тоже будет очень секретным и не быстрым в реализации. Но, его необходимо запустить параллельно атомному, поскольку для доставки атомных бомб к целям понадобятся надежные реактивные самолеты и ракеты большой дальности, управляемые с помощью электроники. Кое-что я специалистам готов подсказать. Выдам им кое-какие эскизы авиационного и ракетного вооружения забытых цивилизаций, а также расскажу про древние технологии полупроводников кое-что.

— Про ракеты я читал, что древние китайцы успешно их применяли, а вот про полупроводники никогда не слышал, — протянул Бокий.

— Ну вот, значит сейчас услышал кое-что полезное, — улыбнулся я по-дружески Глебу, пояснив про преимущества полупроводников перед радиолампами парой фраз, вычитанных мной когда-то в журнале «Наука и жизнь».

Когда Бокий ушел, я напомнил Эльзе приготовить ее набор медсестры. Перед тем, как пойти отдыхать, в качестве вечернего моциона нас ожидало еще одно важное мероприятие. Допрос задержанных. Сегодня своей очереди в камере дожидался Николай Бухарин. Необходимо было вытрясти из него номера секретных счетов Коминтерна в банках Швейцарии.

Пока я торопился играть на опережение геополитических противников, устроив себе в некотором роде забег впереди паровоза истории, новая гражданская война набирала обороты внутри страны. Под Саранском этим же вечером начиналось большое сражение. Для защиты города Шапошников спешно перебрасывал войска из Тамбова, из Липецка и Воронежа. Пенза, расположенная южнее Саранска, тоже нуждалась в немедленном прикрытии войсками, поскольку Шмидт мог в ближайшее время нанести удар и туда. Одновременно со стороны Урала укреплялись Ижевск, Уфа и Оренбург. Но самой главной задачей было укрепить Саратов и Сталинград, чтобы сорвать планы троцкистов по захвату низовьев Волги.

Все эти военные мероприятия мы обсудили в штабе с Шапошниковым. Он уверил меня, что, хоть дивизии, сохранившие верность правительству в Москве, оснащены неважно и укомплектованы личным составом не полностью, но сил при их быстром развертывании должно вполне хватить для создания прочной обороны против троцкистов. А вот решительное наступление провести пока не получится. Надо все-таки быть реалистами. Максимум, что в этой ситуации способна сделать Красная Армия, не оголяя опасные стратегические направления по границам — так это организовать устойчивые линии внутренних фронтов, блокирующие продвижение мятежных войск. А вот уже после этого, закрепившись и подтянув резервы, можно будет переходить к наступательным действиям. Подавить мятеж в зародыше не получилось. И теперь, когда он уже охватил значительные области с миллионами людей, быстро подавить его не получится.

Троцкисты тоже отнюдь не были дураками. Поняв, что с наскока ни Москву, ни Казань подмять под себя не удается, они переходили к тактике взятия под контроль всех небольших населенных пунктов, гарнизоны которых просто не имели возможности оказывать мятежникам сколько-нибудь серьезное сопротивление. Им нужны были люди для увеличения собственной армии. Причем, Троцкий вовсю бравировал именем Ленина, объявив не только создание партии «Верных ленинцев», но и основание новой «Ленинской Армии», основной ударной силой которой стали многочисленные отряды красногвардейцев. Подмена революционных понятий Троцким вовсю практиковалась не только в своей пропаганде, но и в сущности той власти, которую он устанавливал. По сути, он провозглашал некое подобие фашистского режима, собирая в единый кулак под свои красные знамена всех, кто был не доволен советской властью в Москве. Секретная служба, быстро созданная им в Нижнем Новгороде, получила название Управление Порядка или просто УП. И туда троцкисты не гнушались набирать бывших сотрудников царской охранки.

Впрочем, мы делали, примерно, то же самое. Сейчас уже стало не до прежних распрей. И по моему приказу вопрос происхождения больше не являлся препятствием для занятия должностей. Основным требованием отныне становились профессионализм и компетентность конкретного человека. Потому и военспецы, вроде Слащева, вновь оказались востребованными. И не только военспецы, конечно, но и все остальные специалисты царских времен, кто не пал жертвой террора в революционные годы и не уехал из страны в эмиграцию.

Ради развития нужно было немедленно привлекать инженерные кадры. Да и не только инженеры, а и хорошие управленцы были очень нужны на местах. Потому по линии ЦК я снял запрет на вступление в партию и карьерный рост даже для тех, кто еще недавно считался классовым врагом, буржуем или аристократом. Да и само понятие классового врага начинало постепенно нивелироваться, поскольку был взят политический курс на примирение внутри столичного общества. Общая опасность, которую представлял для страны троцкизм, вполне осознаваемая всеми вдумчивыми людьми Москвы, постепенно сплачивала здоровые общественные силы на борьбу плечом к плечу против новой угрозы. Именно Москва становилась местом эксперимента для возникновения новой формации социализма с человеческим лицом, в котором имелось вполне законное место и для кое-каких пережитков капитализма. Поскольку ни я, ни даже Рыков с Томским, совсем не собирались сворачивать НЭП, предпочитая путь более мягких преобразований, чем те, что затевал Сталин.

Сам же генсек, а он все еще носил это почетное звание, хотя и впал после покушения в состояние, исключающее руководство страной, иногда приходя в себя ненадолго, до сих пор никого не узнавал, кроме матери. И даже, казалось бы, он забыл русский язык, общаясь исключительно по-грузински. А все его фразы оставались односложными, сводившимися к физиологическим потребностям, что давало основание говорить о том, что Иосиф Виссарионович впал в детство. Он по-прежнему оставался частично парализованным и постоянно звал к себе маму.

Это выглядело довольно странно, если учесть, что после революции Сталин редко общался с собственной матерью. Но, по моему распоряжению Екатерину Георгиевну доставили из Тбилиси. И она находилась все последние дни в палате с сыном, словно бы он действительно вернулся в те годы, когда был ребенком. Причем, всех других родственников Сталин по-прежнему не узнавал. А с женой он даже не хотел разговаривать. Про товарищей по партии и вовсе сразу спрашивал, если те все же наведывались к нему в палату, получив мое разрешение: «А это кто такие?» Впрочем, подобные контакты я старался ограничивать, установив в больнице Кремля круглосуточные посты ОГПУ.

Врачи давали прогнозы весьма неутешительные. Тем не менее, консилиум, собранный из