Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

специфику работы разведчиков неплохо понимал. Потому что и в угрозыске существует своя собственная разведка, которая выявляет тайные замыслы криминала, располагая не только агентами, внедренными в банды под прикрытием, но и сетью информаторов из среды криминального мира. Поэтому мне было вполне понятно, что если оставить киллера, который слишком много знает, в живых, не ликвидировав его вовремя после провала, то вся агентурная сеть может пострадать. Ведь любого человека можно «расколоть» пытками.

Когда разведчик идет на подобное задание, готовя покушение на кого-то, то всегда понимает, насколько серьезен риск погибнуть или от рук врагов, или от рук своих. Так что ругать начальника ИНО я не стал. Тем более, что ликвидированный так и не успел выдать немцам ни пароли, ни явки, ни даже то, что работал на советскую разведку. Он до самого конца отрабатывал свою легенду, прикидывался одиночкой еврейского происхождения, который стрелял в Гитлера по причине личной неприязни, не разделяя его расовую теорию. И я, разумеется, приказал наградить этого сотрудника посмертно, а семье выплатить компенсацию.

Когда Трилиссер, окрыленный блестящими перспективами развития своего отдела, готового вскоре превратиться в отдельную мощную структуру внешней разведки, возможно, даже более сильную, чем знаменитая английская МИ-6, секретная разведслужба Великобритании, созданная в 1909 году не только для узких разведывательно-диверсионных задач, а ради влияния на всю мировую политику с помощью тайных операций по всему миру в интересах английского правительства, удалился, пообещав в самое ближайшее время подготовить предложения по конкретной деятельности ИНО уже на базе Коминтерна, который, конечно, сначала следовало хорошенько зачистить от троцкистов и бухаринцев, в мой кабинет явился Николай Ежов. Поздоровавшись, этот маленький человечек в одежде из кожи нерешительно замялся в дверях, пока я после некоторой паузы жестом не пригласил его сесть напротив в кресло для посетителей. А в это время я внимательно рассматривал Ежова. На вид абсолютно ничего не указывало на его скрытые наклонности настоящего кровавого маньяка.

Маленький и тщедушный, с угодливой физиономией, на которой бегали хитренькие карие глазенки и играла дежурная улыбочка, Николай, кажется, не мог представлять опасность ни для кого. Но, я прекрасно знал, насколько же это впечатление обманчиво! Прямо напротив меня находился будущий ликвидатор множества советских людей, тот самый организатор самых массовых репрессий за всю историю СССР. И было трудно представить, что пресловутый «большой террор», названный еще и «ежовщиной», был делом рук этого самого Николая Ежова!

Вот только, так все сложилось в той истории, которую я знал до своего попадания сюда. А сейчас уже от меня зависит, как войдет этот человек в мою теперешнюю измененную историю, которую в последнее время вовсю изменяю я сам. Ведь это именно я сделался главным начальником этого партийного функционера из ЦК, а значит, несу ответственность и за его деятельность. Правда, я не мог не учитывать, что и тут Ежов уже успел себя показать. Получив назначение в ОГПУ куратором по партийной линии, он сразу же умудрился парализовать работу всей нашей организации. И Ежов, разумеется, понимал, что я хорошо запомнил эту его выходку, да еще и совершенную им во время начала мятежа троцкистов. Помнил Николай и последовавший строгий выговор, который я ему сделал при заседателях Политбюро. И потому он, конечно, чувствовал себя в моем кабинете очень неловко, зная, что отделался в тот раз за свою провинность еще очень даже легко.

И это обстоятельство, разумеется, являлось отличным крючком, чтобы держать его, что называется, за жабры. Впрочем, сотрудник, который прекрасно понимает, что серьезно напортачил, испытывая вину за содеянное, становится зависимым от воли начальника. Собственно, что мне и было нужно. Ведь на должность своего главного пропагандиста мне сейчас очень требовался человек, который будет проводить в массы мою волю. А Ежов, похоже, вполне мог добиться успехов на этом поприще. И потому я сказал ему:

— Что ж, не буду тянуть. Перейду, пожалуй, сразу к делу. Вызвал я вас по поводу перевода на другую работу. Есть мнение, что вы, как опытный работник из секретариата ЦК, сможете возглавить газету «Правда».

На лице у Николая читалось удивление. Он-то, наверняка, думал, что я вызывал его разбираться с тем самым инцидентом, за который он схлопотал выговор. А тут, вместо разбора полетов, Менжинский еще и повышение предлагает! Ведь знал, подлец, что место главреда «Правды» весьма перспективное. Не зря же его занимал до этого сам Бухарин! И Ежов таращился на меня, не понимая, что и сказать, еще даже и не осознав в полной мере, насколько ему повезло. А я, отметив про себя, что от него разит перегаром, продолжал:

— Я надеюсь, что вы уже сделали выводы из своих прежних ошибок? Например, я настоятельно рекомендую вам бросить пить. Учтите, что партия сейчас дает вам последний шанс исправиться. Руководству страны очень важно быстро наладить через прессу оперативное обличение троцкистов и сепаратистов. Да и вообще, нам необходимо организовать не теоретизирование в печати, которое так любил прежний главред Бухарин, ныне арестованный, а быстрое информирование советских граждан через центральную газету о политике партии и о строительстве социализма, сочетая эти темы с объективной критикой имеющихся недостатков в обществе и на производстве, таким образом, чтобы «Правда» сделалась не формализованной газетой, а реально отражающей заботы и потребности страны. Нам нужна сейчас не беззубая пресса, а настоящая «четвертая власть», которая будет не только выявлять все общественные проблемы, но и помогать решать их вместе с исполнительными, законодательными и судебными властями. И, если у вас получится хорошо поставить дело в нашей главной газете, то я буду через некоторое время рекомендовать вашу кандидатуру еще и на должность заведующего Агитационно-пропагандистским отделом ЦК ВКП(б) вместо товарища Криницкого.

Тут Ежов не растерялся, выпалив:

— Большое спасибо за доверие, товарищ Менжинский! Постараюсь оправдать всеми силами! А пить брошу непременно! Прямо сегодня и брошу! Это я от тоски, потому что вину свою полностью осознал, что допустил я большую ошибку, проявив тогда непростительное самоуправство…

Я перебил:

— Ладно, товарищ Ежов. Забудем пока о том досадном недоразумении. А сейчас лучше расскажите мне свое видение улучшения работы редакции. Я надеюсь, что, работая в ЦК с документами, вы имели возможность составить собственное мнение о нашей пропаганде и об информировании населения через печать.

Николай явно воодушевился, вполне искренне поделившись своими мыслями по этому поводу:

— Да, товарищ Менжинский, я понимаю, что газета «Правда» должна стать главным инструментом не только пропаганды и информирования, но и партийного контроля. Необходимо обличение не только врагов, но и наших нерадивых работников через печатное