Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

— Ты невероятно оптимистичен, что на тебя не похоже, — поиграл желваками Шереметев. — И титул ему, и город в нагрузку!

— Какой есть, Вася, — хозяин дачи снова бросил взгляд на часы.

— Что ты все время на стрелки смотришь? На свидание торопишься?

— На шашлык. Я уже его запах отсюда чувствую. Пошли к озеру. А то нехорошо человека заставлять ждать.

— Какого человека? Ахмета что ли? Велика сошка…

— Сам увидишь, — Волынский подхватил под локоть старинного приятеля и увлек его по едва заметной тропинке к беседке, внезапно появившейся в этом диком уголке. Оттуда уже по выложенной диким камнем дорожке мужчины направились к закованному в синеватый лед озеру.

— А если это Ордо Маллеус? — не удержавшись, Шереметев прервал молчаливое созерцание весенней красоты, пока они шли по дорожке.

— Только этих псов нам не хватало! — пробурчал Леонид Иванович. — Но мы можем использовать появившуюся проблему в нашу пользу. Они жаждут крови Назарова. Никитка жаждет упокоить ватиканскую шайку навеки. Интересы совпадают.

Князь Василий кашлянул, глотнув излишне много насыщенного кислородом воздуха.

— А ему нужен Устюг? — спросил Шереметев, прокашлявшись.

— Ему, может, и нет. А Меньшиковы получают свободный выход на Вычегду. Да и уже получили, что тут лукавить. Можно констатировать, что золотоносная река накрылась медным тазом. Отдав Никите город, император получает контроль над огромными территориями, где еще можно найти представителей древних дворянских родов.

— Там больше новгородцы, — заметил старинный приятель.

— Уже неважно, — отмахнулся Шереметев. — Нам перекрыли возможность превращать золото в деньги на зарубежных счетах. Вот это самое плохое.

— Да ты и так небеден, — Волынский был добродушен от предвкушения обеда на берегу озера.

Ахмет, являвшийся смотрителем семейной дачи, уже хлопотал возле стола, как будто знал, что хозяин вернется именно сейчас, а не задержится где-нибудь в лесу. Шампуры с аппетитно пахнущим шашлыком из баранины вольготно раскинулись на лаваше, пропитывая его сочным жирком, большая тарелка с зеленью радовала глаз на фоне еще не проснувшейся природы. Батарея бутылок элитного красного вина, коньяка и водки украшала стол, отражая лучи весеннего солнца.

Высокий, лохматый как кавказская овчарка, с жесткой черной бородой, Ахмет увидел подходящих князей и расставил вокруг столика три складных стула. Еще один предназначался для человека, стоящего на берегу озера и созерцавшего на его поверхности темные прогалины в утончившемся от солнца льду и строевой лес, огибавший противоположный берег причудливо изломанной линией темнокорых сосен.

Откинув полы тонкого шерстяного пальто, этот человек небрежно засунул руки в карманы и обернулся на хруст подмороженной гальки.

— Ба! Сам Алексей Изотович пожаловал! — воскликнул Шереметев. — Действительно, сюрприз. Как же ты его, Леня, вытащил из Петербурга? Какие посулы дал?

Волынский предпочел не отвечать на этот вопрос, только усмехнулся.

Балахнин дождался приятелей-князей возле стола, и пока Ахмет откупоривал бутылку с вином, поздоровался за руку, как полагается, с хозяином, а потом и с Шереметевым.

— Леня, мне сказали, что к озеру на машине нельзя, пришлось на своих двоих топать, — деланно пожаловался Балахнин, но на его лице не было ни капли недовольства.

— А это чтобы гости мои вкусили прелесть настоящего леса, подышали чистым воздухом, — Волынский показал жестом, чтобы князья присаживались за стол. Сам он занял место в торце и кивнул Ахмету, уже стоявшему наготове с перекинутой через руку салфеткой. — И для здоровья полезно. Вон, на лицах румянец появился. Значит, не зря силы потратили.

Лохматый горец для начала разлил всем по бокалам вина, дождался какого-то сигнала от хозяина и отошел к мангалу, начал заново шуровать его, подкидывая свежих дровишек.

Под терпкое чуть суховатое вино шашлык пошел очень хорошо. Первое время князья только отдавали должное повару. Баранина была сочной, таяла во рту — и хотелось пробовать еще.

Балахнин, не дожидаясь, налил себе в хрустальную рюмку водки. Здесь все были равны друг другу, сами определятся, что пить дальше. У каждого свои предпочтения в выборе спиртного. Хозяин дачи, к примеру, как и Шереметев, больше любили коньяк, но и от водки нос не воротили.

— Слышал я, Василий Юрьевич, у тебя с Назаровым какой-то конфликт вышел, — поинтересовался Балахнин. — Не расскажешь?

— Откуда ты эти сказки услышал, Алексей Изотович? — как бы добродушно спросил Шереметев, а глаза заледенели. — Седина уже в волосах, но сплетням веришь.

— Да шум-то знатный прошел в Новой Ладоге, — мягко улыбнулся в ответ Балахнин, тоже демонстрируя тигриную хитрость в своем взгляде. — Есть у меня там знакомые из правоохранителей. Рассказали, что дом некоего Ефима Гольца на воздух взлетел. Одна щебенка осталась вместо него. А Гольц — ведь твой управляющий, насколько мне известно. Именно его искал Назаров последние дни. И еще… ты столкнулся с бароном сразу же после взрыва.

— Порой мне кажется, что от тебя серой попахивает, Изотыч, — по-простецки бросил Шереметев и опрокинул в себя рюмку коньяка, которую ему по-дружески наполнил Волынский.

— Я не заключал договор с дьяволом, — качнул головой Балахнин. — Обычная аналитика, связи во всех сословиях и умение сопоставлять факты. Итак, я надеюсь, между Шереметевыми и Назаровыми не назревает война?

— Упаси боже, Изотыч! — натурально удивился Василий Юрьевич. — Да зачем мне это? У нас разные интересы, не пересекающиеся между собой. Никитка, если откровенно, нам с Леней не соперник. Слабоват, и еще лет двадцать силу набирать будет. Я не про ту, которой он злодеев в пыль превращает, а о более значимых вещах…

Он пощелкал пальцами, но Балахнин кивнул, показывая, что все понял.

— Я хочу тебя успокоить, Алексей Изотович. Конфликта с Назаровым у меня нет. Мальчишка на основании каких-то своих подозрений сделал вывод, что Гольц связан с Ордо Маллеус. Вот и решил с ним встретиться. Но не успел…

— То есть взрыв устроил не он? — на всякий случай уточнил Балахнин.

— Нет-нет, я не в претензии. Просто высказал свое недовольство тем, что Назаров не подошел ко мне с просьбой организовать встречу. Согласись, князь, так дела не делаются.

— Не делаются… Парню чуть больше двадцати, в одиночку решает многочисленные проблемы, да еще успевает государевы приказы выполнять. Где-то проявил несдержанность от избытка своей значимости, переоценил свои возможности.

Балахнин выпил холодной водки и закусил шашлыком. Шереметев прищурился.

— Изотыч, а ты