Янтарная гавань - Виолетта Орлова

– тряска, на корму посыпался белый песок, и вот парусина уже была отброшена в сторону, подобно ненужной оберточной бумаге, а над головой удивленных путешественников появилось красно-синее искрящееся небо и это прекрасное, завораживающее солнце, уже клонившееся к закату. По всей видимости, корабль вынырнул из глубин за счет тех же самых таинственных механизмов, благодаря которым они попали в Раторберг.

Юные мореплаватели оказались на крошечном песчаном островке; серебристые волны тихонько бились о ровный берег, морской бриз насыщал легкие кислородом, солнце все еще согревало ленивых розовых крабов, а в прозрачной воде разноцветными лентами плавали друг за другом пестрые рыбки. Эта умиротворяющая картина так резко контрастировала с мрачными трущобами города крыс, что все, произошедшее не так давно в Раторберге, невольно принималось за мрачный и весьма болезненный сон.

Армутка отряхнулась от песка, с трудом поднялась на ноги и подошла к бортику. Судно село на мель. Теперь, чтобы отправиться в дальнейший путь, нужно было немного подтолкнуть его. Впрочем, Тилли по привычке называла судном все, что могло более-менее держаться на воде. С таким же успехом она окрестила бы обычный плот кораблем, ибо совершенно ничего не смыслила в морском деле. На самом деле, их хлипкую лодчонку можно было считать судном с большой натяжкой.

Сощурив и без того узкие зеленые глаза, армутка внимательно осмотрелась. Она пыталась отыскать Кирима и всех остальных. Вот в поле ее зрения попала Диана. Надо отметить, сероглазая девушка никогда не нравилась Тилли. В этом смысле, их неприязнь друг к другу была обоюдной. Диана все не могла простить армутку за неприятности, причиненные Артуру семейством Ролли, а вот враждебность Тиллиты была иного толка. Глядя сейчас на нее, прямо стоящую у самого бортика и задумчиво смотревшую вдаль, освещенную красноватыми лучами, с длинной гривой роскошных волос цвета шоколада, невероятно красивую, несмотря на грубые синяки и царапины на белых руках и неряшливую походную одежду, армутка вдруг ощутила в сердце нечто похожее на зависть. Но вот Диана резко повернулась к ней, и Тилли почувствовала во взгляде девушки нечто необычное. Впрочем, бледное лицо ее не выражало ни одной эмоции – ни плохой, ни хорошей, однако в больших серых глазах отражалось нечто такое, что армутке уже не раз доводилось наблюдать в своей жизни.

Тиллита напрягла память. Она не любила вспоминать прошлое, но сейчас ей хотелось разгадать эту загадку. И она отчетливо увидела следующее. Подобным образом на нее смотрели жалкие рабы, когда отец сурово объявлял им, что в их услугах больше не нуждается. Как часто бывает, за этой фразой скрывалось гораздо большее, а именно обещание, что бедняг вскоре отдадут на съедение собакам. И вот тогда несчастные слуги, совершенно отупевшие от испуга, смотрели на нее, вероятно, надеясь, что юная хозяйка окажется более милосердной и пощадит их.

Совершенное непринятие ситуации, неверие, чудовищная боль, беспомощная растерянность и непреодолимый страх – все эти чувства мелькали одно за другим в глазах Дианы, когда она смотрела как бы сквозь Тиллиту, устремляя свой взор в небо и рассеивая его в воздухе, не концентрируясь ни на одной детали. Затем, к большому удивлению армутки, Диана вдруг ловко соскользнула с бортика их шлюпки и энергично побежала по белому песку, подальше от корабля. Что случилось, неужели она совсем спятила? Тиллита все не могла понять, что происходит.

Чудачка замерла на песке, будто ожидая чего-то, как вдруг, из-за небольшого песчаного холма, словно из-под земли, вынырнула тростниковая крыса. Эта особь была довольно крупной, ростом приблизительно с полчеловека; она являлась обладательницей полного и весьма вместительного на вид брюшка, длинных паучьих лапок, легко скользящих по песку, и голодной усатой морды с хищным оскалом. Крыса замерла на всех своих многочисленных ногах и недобро посмотрела на Диану. Странная девушка не двигалась с места, вовсе не пытаясь спастись. То ли страх так парализовал ее, что она была не в состоянии сделать ни шагу, то ли какое-то иное чувство, но они так и стояли друг напротив друга, человек и животное. Крыса все не решалась напасть; казалось, ее смутила эта удивительная самоотверженность врага, внешне такого беззащитного и хрупкого.

Неожиданное проявление смелости со стороны существа более слабого всегда обезоруживает. Какое-то время животное взвешивало свои силы, пытаясь определить, кто из них в действительности одержит победу в случае поединка. Наконец, спустя минуту раздумий, крыса пришла к заключению, что жертва не выглядит слишком уж устрашающей. Выставив жало вперед, она суетливо засеменила лапками по песку в сторону Дианы. В этот самый момент Грызун, уже давно наблюдавший за происходящим, кинулся к девушке на помощь. Это был бы достойный поступок, если рассматривать его в отдельности от истинных побуждений мышиного короля. А между тем мотивы предводителя были таковы, что на самом деле Грызун всего лишь защищал свою собственность, на которую осмелился покуситься враг. Помимо прочего, король хотел покрасоваться перед белокожей чужачкой, показать гордой девчонке, что он вовсе не хуже того самоуверенного красавца, чьи останки, увы, наверняка сейчас доедают хищники – голодные обитатели подземелья.

Грызун был совершенно уверен в своих силах; одна-единственная крыса не причинила бы ему никакого вреда, тем более что на руках его по-прежнему были защитные перчатки – острые и длинные стальные когти, заменявшие ему саблю. Размахнувшись этими когтями, он одним движением расцарапал крысе морду, наслаждаясь истошными захлебывающимися взвизгиваниями неприятеля, а вторым – отделил голову от тела. Полилась кровь, но не красная, как у людей, а желтая. Грызун игриво покосился на Диану, которая по-прежнему стояла на песке с тем же отсутствующим выражением на лице, и сказал, кривовато ухмыляясь:

– С этого острова нельзя попасть вниз, только наверх. Так уж задумали наши родители. А эта крыса, видно, приплыла откуда-то. Не расстраивайся, принцесса, вернемся на лодку.

Девушка обреченно поплелась за повелителем, не произнеся ни слова. Тиллита, все еще с недоумением обозревавшая данную сцену, перевела взгляд на палубу. Раторбержцы уже полностью пришли в себя и теперь занимались тем, что пытались спустить лодку на воду. Благополучно покончив с этими мероприятиями, они деловито принялись за пленников, которые вяло вылезали из-под парусины, отплевывались от песка и с недоумением глазели по сторонам. Осознав, наконец, что их свободу пытаются ограничить самым беспардонным образом, ребята начали оказывать отчаянное сопротивление.

Впрочем, попытки их не увенчались успехом, так как приспешников короля все же было больше. Десяток рослых полуголых юношей навалились на них и принялись так нещадно колотить, что слабый Даниел тут же сдался, решительно отказавшись от сопротивления, равно как и неуклюжий Тин. Тод и Кирим