Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

чтоб тебя смертельно ненавидели все, с кем ты даже не знаком. Но сегодня разумнее было промолчать. Сегодня алгебраически строгие черты и сверхточные движения рой-маршала были холоднее обычного, а это значило, что он на взводе.

— Что с семьёй Лау? — уточнил Ёж.

— По протоколу. Брать живьём и ждать меня. Не упустите: жена и двое детей.

— Всё хочу спросить: а как ты собираешься говорить с Уитмасом? На дипломатическом?

Кайнорт фыркнул:

— На нём трудно вести шантаж, Ёрль. Дипломатический ведь так и задумывался, ты в курсе?

— Но ты убил ружейника у Берграя, помнишь? Парень был единственным, кто свободно владел октавиаром.

— Что ж, — криво улыбнулся рой-маршал. — Значит, Уитмасу Лау будут угрожать с акцентом. На худой конец, язык керамбитовых лезвий понятен всем.

Он проверил время и поманил сколопендр. Чуйку и Нюсса — биомеханических тварей из титана и обратных белков — никто не любил. «Поэтому Кайнорт завёл себе сразу двух», — шутил Ёрль. Твари выползли из воланера и заюлили у ног Бритца. Их вывели в качестве ищеек и компаньонов, но из-за чрезмерной агрессивности лишь единицы справлялись со зверюгами. Вставая на дыбы, те достигали метра в высоту. Триста пар кривых лезвий бряцали коготками, металлические жвала клацали, принюхиваясь к туману. Два проволочных волоса виляли в предвкушении приказа.

— Скажи им, пусть не направляют на меня хвосты, — проворчал Ёрль.

— Это не больно для такого громилы, как ты, — отмахнулся Кайнорт, почёсывая нетерпеливую тварь. — Щелчок и всё.

— Зато смертельно! Не хочу, чтобы мне все белки переиначило.

— Я же здесь. Если посмеют, я прикажу им щёлкнуть тебя обратно.

— Ой ли…

Ёж тут же спохватился, но сказанного не воротишь.

— Ёрль, — эзер и сам знал, какую боль причиняют слова, когда не те, не в том порядке или не вовремя. — Давай-ка начистоту, мы всё как-то скомканно об этом… Скажи, по-твоему, ты мне кто?

— Сейчас-то ни дать ни взять — время выяснять, кто есть кто! Ну вырвалось, прости меня! Прости.

По глазам Бритца старик понимал, что с каждым словом только глубже закапывается. Рой-маршал отпустил сколопендр на разведку по влажным дюнам и вернулся к ежу:

— Ты считаешь меня хозяином?

— Не сейчас, бога ради!

— Нет, именно сейчас, Ёрль, — возразил он, цепляя взгляд старика. — Потому что… знаешь, что?.. Мне жутко.

— Жутко? — переспросил ёж, будто впервые слышал это слово из уст Бритца.

— Я иду убивать. Убивать, а после жить как ни в чём не бывало. Разок можно, ну два. А я делаю это каждый день. — Бесстрастный тон пробирал до мозга костей. — Мне нужен рядом кто-то… мудрее? Нет, не то. Кто-то морально выше, но обязательно на моей стороне. Понимаешь? Иначе мне конец. Ёрль, я не хочу, чтобы ты отстранялся. Отшатывался в страхе, когда мне нужно на кого-то опереться.

— Я не буду рядом вечно. Ты возвышаешься, а я — старею, Кай. Ведь я не эзер.

— Ты начал меня бояться.

— Потому что давно уже не влияю! Сколько ты в третьей линьке… лет двести? Ты пережил всё, что только возможно. Уже не человек внутри, стихия. — Ёрль, пожалуй, никогда ещё не говорил так много и откровенно. — Беспощадная, непослушная, беспринципная сила. Видишь цель — и прёшь, как ледник. И даже если на твоём пути встану я…

— Ты способен?

— Пока мы оба в своём уме — нет.

— Так следи за этим. За моим умом. Злодеи побеждают, а тронутые злодеи эффектно взрываются.

За дюнами шуршало. Чуйка и Нюсс возвращались в овраг с образцами гравия. Ёрль приготовился: растопырил сивые иглы, протыкая изнутри хромосфеновую броню. В этом скафандре смерти старик пугал даже своих.

— Я с тобой, — прохрипел он, скалясь на сколопендр. — Но ты отчуждён и независим, как инертный газ: ни с кем не вступаешь в связь ни умом, ни сердцем. Всё, что движется, игнорируешь или убиваешь, или тащишь в постель… а потом игнорируешь или убиваешь. Кто с тобой останется, когда я умру?

— Психиатр? — предположил эзер. — Он настаивал на лоботомии, чтобы я мог убивать как машина. Так что береги себя, Ёрль.

Кайнорт подобрал влажных камушков под ногами и сравнил с теми, что принесли ищейки. В их контейнерах лежало по горстке из каждого сектора: почти все образцы были сырые. Почти.

— Есть сухие, — рой-маршал бросил тварям по кусочку мяса. — Бункер повернулся. Вызывай Берграя.

Глава 11

Чуйка, фас

Урьюи мне почему-то совсем не снилась. Ни живописный отшельф, ни дом наш, ни университетский городок. Зато карминские бриветки в ладошках Чиджи, сад и блики на мраморном озере — приходили из ночи в ночь. Тяжело давалось пробуждение от такого сна. В то утро я плелась нога за ногу по кишкам коридоров вместе с другими шчерами, поддёргивая рюкзак. Перед глазами ещё маячила рябь душистого разнотравья. Майор пересчитала нас, выдала новые респираторы и ушла отпирать клинкет.

— Чисто? — буркнула она дежурному.

— Затихли, — отчитался патруль.

Дверь поехала. Под ноги посыпался гравий, дунуло за шиворот морозцем. Мы вздрогнули, когда ненавистная заслонка ухнула обратно. Секунда импульсивного, какого-то щемяще-тюремного облегчения — не надо работать! — и оглушила сирена.

— Эзеры! — вот что значила отмена работы. Бункер обнаружили.

Майор расталкивала нас, приводя в чувство:

— Штурм! Вернуться в жилблоки! Запереть бойлерную, Эмбер, слышишь? Забаррикадируйтесь и сидите, как мыши!

Коридоры, коридоры… Я помчалась вприпрыжку, снуя между солдатами, чужими локтями, коленями и бранью соседей. Бункер заштормило. Это наши лупили по воланерам из нуклазера. Как три дня назад. Но в этот раз не отстрелялись и минуты, как тряску обрубил убойный ответный взрыв. Следом — ещё. Я его ощутила, но не услышала: оглохла с первого раза. Стены корчились, пол вставал на дыбы. Центральный гироскоп не поспевал за движением наружных блоков. Обстрел вращал глобоворот, не давая нам скрыть клинкет: этого и боялась майор. Оставалось бежать. Притвориться мёртвыми. И надеяться, что эзеры мертвечину не едят.

Проходы к бойлерной ухнули вниз. Ноги заскользили, и я инстинктивно превратилась в паука, чтобы удержаться. Еле-еле умещалась в коридоре, продвигалась боком, но хоть не падала больше. Уши болели, звенела голова. Повезло, что майор успела раздать маски: дымились кабели, вонь разила даже сквозь фильтры, резала глаза. Вспышки перестрелок засверкали в