Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

не вымолила бы ни зёрнышка милосердия в ответ. Жестокость насекомых твёрже законов природы! Точка! — он сжал моё плечо, взглядом забивая правду глубоко в душу. — Мы для них — вот как для нас племенная саранча. Хуже! Способ утолить жажду, голод и похоть. Хочешь остаться человеком, говоришь, — тогда не верь эзерам, а убивай всякого на шести лапах. Ясно?

По правде, ему незачем было тратить столько сил, чтобы доказать, какая дочь идиотка. Я уже усвоила урок. Ещё там, у мешка для трупов.

— Ясно.

Несмотря на рассвет, папа выбежал из бойлерной, чтобы успокоиться, а мама повела меня спать. Она ничего не добавила, спросила только, укрывая мои ноги нежной паутиной:

— А если бы эзер убил кого-то из нас, ты по-прежнему видела бы в нём человека? Бросилась бы защищать?

— Конечно нет.

— Ты храбро сражалась и убила своё первое чудовище. Но убийство — это зерно, Эмбер. Не дай ему прорасти. Гуманность одна для всех без исключения, но не потому, что кто-то другой — человек, а потому что человек — ты. Иначе твоя теория несостоятельна.

Я запуталась. То есть поступила вполне «человечно»: первым делом убила, а после… запуталась.

Глава 10

Злодей добивается своего

Небо над Рубигеей раскололось, лёд зазвенел по крышам разорённых хижин и по обшивке гломерид. Из космоса хлынул целый водопад света. Тяжёлые туманы разметала радужная взвесь из бриллиантовых капель. Не посадка звездолёта, а сошествие богини.

Сверкающий частный борт не успел приземлиться, а лёд уже растащили проворные рабы. Корабль затих, заняв место в ряду других гломерид. За прибытием гостей наблюдал эзер в чёрном капюшоне. Провалы глазниц в маске-черепе горели красным. Никто в своём уме не рискнул бы подойти к нему, разве лишь за смертью. Клинкет частной гломериды пшикнул, выпуская клубы фильтрата перед выходом пассажира, и эзер в чёрном хромосфене отвернулся. Напротив так красиво догорал захваченный Альдой посёлок. Глаз не оторвать.

— Ку-ку! — зазвенело мелодично, и ладони смерти нежнейшей, сладчайшей — обняли его сзади и прикрыли огни глазниц. — Угадай, кто соскучился?

Эзер напрягся, застыл, как ледник. Потом взял пальцы гостьи в свои и обернулся. Белый, будто пуховый, хромосфен. Крылья шелкопряда в бархатистой пыльце. Даже в броне эта дьяволица была ангелом.

— Здесь не место для медиазвезды, Маррада, — заметил он.

— Я ведь говорила, у меня репортаж по заказу эзер-сейма.

— Ах да. Кажется, ты упоминала, но невнятно: мешал член моего покровителя у тебя во рту.

— Берграй Инфер, не забывайся, — гостья металлизировала голос и отстранилась, высвобождая пальцы из его рук. — Ты знал, какая я. Видели фасеты, что лапки брали.

«Беспринципная, падкая на славу и деньги, самая прекрасная на свете шлю… бимая». О, эти мысли, став ежеутренней молитвой, давали облегчение.

— Знал, бесстыжая, — сдаваясь, смягчился Берграй. — И всё-таки зря ты явилась: для съёмок здесь слишком холодно и грязно. Да и нам не до тебя сейчас. Ему… не до тебя.

Белая смерть отмахнулась, несколько театрально вывернув хромосфеновые костяшки:

— А ему вечно ни до кого. Лучше прикажи меня проводить. Или лучше сам.

— Боишься столкнуться с Альдой? Не волнуйся, тебе не составит труда отыскать нужный штаб. Там вокруг всё как у него дома.

Берграя осыпало пыльцой с роскошных крыльев. Снова он один, как в дурмане, наблюдал за тлеющим пожарищем. Нет, что за плутовка! Захотела, чтобы он своими же руками препроводил её к… А впрочем, Маррада наверняка ничего такого не замышляла. Нарочно мучают только те, кому не наплевать.

Над военным лагерем порхала бабочка-шелкопряд. Эзеры расположились неподалёку от Граная, на краю циклопического метеоритного кратера. Его глубокую чашу избороздили трещины и щели. В самом центре кратера качалась, балансируя на острой вершине, стеклянная пирамида. Что это было за здание такое удивительное, гостья и гадать не бралась.

Нужды таиться от караульных не было. Все знали Марраду Хокс, минори, светскую львицу, лауреатку медиапремий. Она предвидела: ещё до заката каждый солдат правдами и неправдами, под любым предлогом, через третьи руки или рабов выудит у неё автограф. Кремовые крылья будоражили смог в воздухе над лагерем. Вот позабытый ящик с провизией и нестройный ряд воланеров. Это всё было не то. Брошенный респиратор. Караульный завалился на шасси гломериды и спит. Не то. Не то.

За очередным воланером крыло ей обжёг тонкий луч. Маррада обернулась белой смертью и отправилась пешком. Лазеры блестели повсюду в этой части лагеря. Значит, бабочка была на правильном пути. Неопрятные владения сестрицы закончились, и начались меры безопасности, близкие к параноидальным.

Она предъявила визитку бодрому капралу на пропускном пункте. Удостоверение, пожалуйста. Карта — фирменная улыбка. Затем ещё двоим. Карта — улыбка. Подпись тут? И тут… Марраду начало потряхивать от выверенных по линейке указателей запретных границ, от дотошных часовых, исключительно прямых углов между контейнерами с провизией и штабелями с отходами, больше похожими на стопки учебников. Прав Берграй: зачем она здесь — эфирная муза в цитадели чёрствого, доведённого до крайности порядка? Дома, на астероидах, эта пугающая дисциплина не так бросалась в глаза. Но здесь — даже война была причёсана, приглажена. Только сумасшедший мог сортировать мусор там, где сам же устроил ядерный апокалипсис.

Пш-ш… — сделал клинкет.

Его каюта. Фильтры так освежали блок, что голова закружилась. Прохладный воздух подрагивал. Подошвы Кайнорта Бритца упирались в библиотечные полки на уровне глаз Маррады: рой-маршал полуобернулся стрекозой, чтобы цепляться за стеллажи хитиновыми лапами и освободить руки. Крылья трепетали, сохраняя равновесие эзера. Равновесие — в этом был он весь, изнутри и снаружи.

— Здравствуй, милая, — эзер оттолкнулся от полки и спустился к гостье с «Грамматикой октавиара» под мышкой.

— Я думала, все эти книги здесь для красоты, — Маррада кивнула на галерею файлов. — Такие они… аккуратные. По цветам, по алфавиту…

— И по году выпуска.

— Говорят, если книги любят по-настоящему, в библиотеке хаос. Ну, знаешь, кофейные круги, заметки на полях, вавилоны начатых и брошенных томов. Крошки от печенья. А у тебя всё мертво.

Она сняла хромосфен, подставляя вырез на загорелом плечике для поцелуя. Лицо Бритца обдало травянистой свежестью от лавины волос Маррады.

— У меня всё в порядке. А бардак в том, что любишь, это не повод для гордости.

Рой-маршал был в футболке с дохлой божьей коровкой — лапками вверх — и надписью: «Всё тлен». Его безмятежный вид возражал натянутой струне внутри