Лейтенант империи. Часть вторая - Александр Четвертнов

— Но я видела, — уже тише возразила Лиза. — Ваша машина сломалась. Тридцать пять у него было на корабле, а во дворце капсула показала сорок восемь.

— Лизонька, но это вздор! — теперь уже профессор повысил голос. — Мой агрегат в порядке и отлично функционирует. К нему только я прикасаюсь, он ещё ни разу не подводил.

— Но я видела лавину.

— Технику разобрали?

— Ну, я, нет, — голос Лизы стал затухать, — я в здании была, но он собирался….

— Значит, не видели.

Так, пора вылезать, а то они подерутся.

Ухватился за борта. Потянулся. Зелёный гель, как обычно, заляпал пол. Жёсткое, махровое полотенце прошлось по телу, а боярская повседневка приятно коснулась кожи.

— Но я чувствовала, — Лиза снова начала повышать тон. — Возмущения силы доносились до меня.

— Голубушка, да это мог быть кто угодно, — взмахнул руками профессор, а я шагнул к ним.

— Да не было там никого…

— Вообще-то был, — произнёс я и положил руку Лизе на плечо, — простите, Елизавета Владимировна, не мог, из-за секретности, рассказать Вам раньше, но лавину остановил Меньшов.

— Вот, — Карл Венедиктович воздел указательный палец, — Меньшов, слышите?

— Но, как же, — промямлила Лиза, но тут же вскинула голову: — но капсула во дворце, она….

— Тоже секретная операция, — вздохнул я, — мы там шпиона обнаружили, а он подделывал результаты обследований. Завышал их.

— Но….

— Так что мой индекс тридцать пять пунктов, — я ослабил хватку на её плече и легонько похлопал по нему, — мне жаль Вас расстраивать, но это правда.

— И ты знал об этом? — Лиза сбила мою руку с плеча и, развернувшись, влепила мне пощёчину. — Знал, но молчал? А я, как дура, развесила уши и верила?

Блеснули слёзы в её глазах. В голосе зазвучала истерика. Он размахнулась и ударила меня ещё раз.

— Какой же ты гнусный! — с надрывом выкрикнула она и стала хлестать меня по лицу. — А я… а я… ты опозорил меня.

Щёки пылали. В левом ухе звенело. Даже носу досталось. Но я не уворачивался и не пытался перехватить её руку. Просто стоял и ждал.

— Лизонька, голубушка, — Карл Венедиктович отмер и попытался влезть между нами, — не надо, дорогая, не надо, это же секретность, понимаете? — профессор перехватил её руку и попытался удержать, — не мог он по-другому. А случай и правда, категорично, даже, отчаянно категорично уникален. Вы правы!

У него не вышло удержать руку и он, неловко дёрнув Лизу, отступил назад. Девушка не удержала равновесия. Взмахнула руками, шагнула вперёд, и, чтобы не упасть, повисла на мне.

Она обхватила меня за шею. Прижалась всем телом. Её голова уткнулась мне в плечо, и она заплакала навзрыд.

— Лизонька, голубушка, ну не надо так убиваться, — запричитал Карл Венедиктович, приплясывая вокруг нас.

— Да обними ты её, орясина, — бросил он, видя, что его уговоры не помогают.

Вздохнул. Выдохнул. Аккуратно свёл раскинутые в стороны руки и осторожно похлопал её по спине. Приобнял в общем. По-дружески.

— Ну-ну, — сказал я, — ну чего ты, бывает.

— Да-да, — поддержал профессор, — секретность же. Урона вашей репутации нет.

— Ну, хватит уже, люди смотрят — продолжал я. — Прости, больше не буду.

— Это всё обстоятельства, — частил профессор.

— Правда? — Лиза отняла лицо от моей формы и, задрав голову, посмотрела на меня.

— Конечно, да, — подтвердил профессор.

— Нет, — покачал я головой, — служба может заставить.

— Конечно служба, — вскинул руки профессор, — это она виновата.

Лиза всмотрелась в моё лицо. Улыбнулась…. Неожиданно её глаза расширились и, покраснев, она отпрянула от меня.

— Никогда, слышишь, никогда, — она отшагнула в сторону и наставила на меня указательный палец, — никогда так не делай больше, понял!

— Конечно, — я опустил руки и пожал плечами, — по крайней мере, постараюсь, мы же друзья.

— Вот именно, — Лиза утёрла рукавом халата глаза и повернулась к профессору, — Карл Венедиктович, значит, Вы согласны, что я права, и случай уникальный?

— Конечно, да, — взмахнул руками тот, — без сомнения, голубушка.

— Тогда, пойдёмте к отчёту, — Лиза, не глядя на меня, направилась к оборудованию, — нам многое надо обсудить.

Они ушли, и я отвернулся от них, чтобы перевести дух, но наткнулся на взгляды бойцов. Ребята стояли в двух шагах. Замерли и завороженно глазели, словно кино смотрели.

— Цирк окончен, разошлись, — хлопнул в ладоши, и они, резко включившись, засуетились. Завертелись, затыкались в разные стороны, не зная куда деться.

— Отставить, смирно, — скомандовал я, и они выполнили команду. — Первые номера налево, вторые направо.

Помогло. Бойцы дружно развернулись и зашагали каждый в своём направлении. Я же подошёл к медкапсуле, уселся на откидной стульчик и задумался: «и что же это сейчас было»?

* * *

Кают-компания Гальваники, наверное, никогда ещё не видела столько людей.

Заходили и располагались на местах мои бойцы. Они возвращались из своих кают, где оставили личные вещи.

Ковырялся в инфопланшете Меньшов. Он занял мягкое кресло, хмурил брови и потягивал через соломинку какой-то коктейль.

Играли в карты друг с другом Тим Пивоваров и Константин Вяземский. Сновали туда-сюда какие-то офицеры, которых мне навязали для доставки на Владивосток.

Я же смотрел трансляцию, как команда готовит шхуну к отплытию, и размышлял о поездке в боярский центр.

К слову, сам центр мы так и не увидели. Улетели на космическую станцию сразу, как закончили с профессором.

Ну и ладно, зато Карл Венедиктович озадачил меня своим диагнозом. Хотя, я бы променял второе на первое, но выбирать не приходится.

— Запущенный случай, — выдал вердикт Карл Венедиктович, когда они с Лизой рассмотрели все данные медкапсулы.

Профессор развернул передо мной голограмму каких-то схем с графиками и, с умным видом, стал на них указывать.

— Ваша аура почти схлопнулась, — сказал он, — сейчас состояние намного хуже, чем неделю назад. Видите, — его палец указал на изображение, — вот здесь это показано довольно отчётливо.

Удивительно, но я понял, о чём он. Иллюстрация оказалась понятной. Думаю даже ребёнок разберётся.

— Если Вы хотите продвинуться не только в силе, но и в её качестве, — профессор развернул другое изображение,