Миссия на Минерву - Джеймс Патрик Хоган

варьироваться от места к месту, интерьеры не соответствовали теме слоев коробок, отраженной практически во всех терранских проектах, независимо от попыток ее замаскировать. Все сливалось в путанице коридоров, шахт и пересекающихся пространств, поверхностей, которые служили полом в одном месте, изгибаясь, чтобы стать стенами в другом месте, без ощущения вращения, когда человек переходил из одного места в другое. Через все это турийцы беззаботно перемещались туда-сюда потоками силы, похожими на те, что перенесли новоприбывших с шаттла, пересекая корабль во всех направлениях, словно невидимые лифты. Но когда они добрались до терранской части корабля, все внезапно стало прямолинейным, вертикальность вновь заявила о себе, и вокруг коридоров, ведущих мимо рядов дверей, появились узнаваемые стены и полы. Потому что именно к этому привыкли терране и именно так им нравилось.

Чемоданы Ханта уже прибыли в его каюту, когда сопровождающие из Туриена доставили его к двери. Конечно, VISAR мог бы направить их, но личный контакт был приятным — вероятно, частью ответа экипажа на подсказку Калазара. Интерьер был удобным и демонстрировал обычную для Туриена способность все продумывать, увидел Хант, когда поставил на место офисный чемодан, который он принес с собой, и повесил куртку в шкаф. Кофейник и ингредиенты стояли на боковом столике, а халат и тапочки были разложены в ванной. Он вернулся в главную комнату каюты и проверил выбор напитков и закусок в холодильном отделении возле кофеварки и шкафа наверху. «Ага, попался, VISAR», — пробормотал он. «Ты скользишь. Никакого Гиннесса».

«В баре в зоне отдыха», — ответил компьютер. Хант вздохнул и вышел из каюты, чтобы найти зону отдыха, где он договорился встретиться с Йозефом Зоннебрандтом.

Зоннебрандт уже был там, сидя в кресле за угловым столиком с восточной женщиной, которую Хант узнал по фотографиям, сопровождавшим различные ее сочинения, которые он читал как Ксиен Чиен. Данчеккер и Милдред были неподалеку с двумя турийцами, которые, казалось, были в центре внимания Милдред. Несколько других терранцев, которых Хант не встречал, также были разбросаны по комнате, многие из них снова были азиатами. По-видимому, группа возвращалась с Иштар, чтобы ответить на визит турийцев. Бар был надлежащим образом укомплектован восточными сортами пива, винами, другими напитками и едой, заметил Хант.

Немец встал, когда Хант присоединился к ним — жест, который нечасто увидишь в эти дни. Он был среднего роста и телосложения, с несколько заросшей гривой темных вьющихся волос, одетый в небрежную рубашку цвета хаки с нагрудными карманами и эполетами, а поверх нее — коричневый кожаный жилет в стиле вестерн. «Доктор Хант. Наконец-то мы встретились лицом к лицу», — поприветствовал он. «Так это звездолет Туриен. Вы, конечно, уже были на них. По крайней мере, в этой его части мы останемся в здравом уме, да? Там — это как будто тебя проносят сквозь рисунок Эшера».

Мадам Ксиен было, возможно, около пятидесяти, насколько мог судить Хант, с учетом тенденции, которую он заметил у восточных жителей, выглядеть моложе, чем должны были бы выглядеть западные жители. Ее волосы были завязаны высоко, закреплены драгоценной серебряной заколкой, и она была одета в простое сиреневое платье с темно-синей накидкой на плечи. Она была сдержанной, окидывая Ханта долгим, пронзительным взглядом темных, бездонных глаз, которые, казалось, читали все, что могла передать внешняя внешность; но ее лицо смягчилось в достаточно легкой улыбке, когда он представился. Первое впечатление Ханта было о человеке, который полностью контролирует ситуацию, который видит мир именно таким, какой он есть, без претензий или заблуждений, и в свою очередь открывает ему столько себя и своих мыслей, сколько она сама захочет.

Четырехфутовый робот-официант, парящий в нескольких дюймах над полом на какой-то подушке типа Thurien g, подошел к столу, чтобы спросить Ханта, что он может для него сделать. Он остановился на чайнике зеленого китайского чая и индонезийском блюде, которое звучало как острый сэндвич с мясом и овощами в лаваше. «У вас есть имя, которое нам следует использовать?» — спросил он у официанта.

«Нет, сэр. Такого никогда не было в обычае». Странно, но что бы ни направляло его, оно воспроизвело идеальную интонацию Дживса.

«Тогда с этого момента вы…» Хант на мгновение задумчиво оглядел его серебристые металлические изгибы, поднос и придатки-манипуляторы. «Верцингеторикс… Нет, подождите, сэр Верцингеторикс. Его вполне можно назвать сэром Вером. Что вы думаете?»

«Как пожелаете, сэр».

Чиен восторженно усмехнулся. «Блестяще», — признал Зоннебрандт, поднимая бокал в сторону Ханта. Казалось, в нем было светлое пиво.

«Это одно из твоих побочных занятий, ВИЗАР?» — спросил Хант, когда робот скользнул прочь.

«Полагаю, можно сказать, дальний родственник», — ответил VISAR в голове. «В основном локально автономный, но когда его что-то поражает, он связывается со мной».

После некоторого начального общения разговор перешел к делу. Первое, что хотели услышать Зоннебрандт и Чиен, был рассказ Ханта о встрече со своим альтер эго его собственными словами. Это был один из немногих случаев, когда Хант сожалел, что не воспользовался возможностью вести журнал телефонных разговоров, как это делали многие люди. Возможно, это было как-то связано с его английским воспитанием, но ему всегда казалось, что это попахивает фобией судебных исков, паранойей безопасности и другими практиками невротического общества, которые теперь уходят в прошлое. Ходили упорные слухи, что коммуникационные компании все еще хранят копии всего, что проходит по их каналам, но запросы из высших эшелонов UNSA, подчеркивающие важность вопроса, вызывали только извиняющиеся опровержения и заверения в том, что это заявление было городской легендой из далекого прошлого, которая просто не умрет. Он перебрал то, что было сказано во время обмена, и все анализы, которые были повторены с тех пор, и привел свои доводы в пользу того, что устройство было беспилотным ретранслятором, выведенным на орбиту. Его чай и закуска прибыли, пока он говорил.

«Аналогия с морем Дирака интересна», — сказал Чиен, когда Хант закончил. Он повторил в своих сообщениях Зоннебрандту то, что он высказал Колдуэллу, а Зоннебрандт передал это Чиену. «Распространение в манере матрицы обработки Евленезе вполне могло бы объяснить рождение и уничтожение пар». Та же мысль пришла в голову Ханту и Зоннебрандту.

«Что мы знаем о реальной механике распространения?» — спросил Чиен. «Можем ли мы что-нибудь сказать о том, какая физика задействована? Что на самом деле переключает «состояния»?»

«У меня есть подозрение, что это результат продольной моды того, что мы наблюдаем как электромагнитное излучение», — сказал Зоннебрандт. «Я игрался с возможными последствиями. Я думаю, это может быть оно». Хант и Чиен знали, что стандартные