Русь - Виталий Манческо

– Да уж, -покачал головой Данила. -Разная молва ходит, про тот, другой мир.

– Вот, что вам известно об остальном мире, за пределами нашего славного Княжества да соседних земель южных?

– Знаю лишь только то, что слухи разносят, так в общих чертах все: технологии, долголетие, космос… -пожал плечами Данила.

– А ещё, человек там не совсем человек, -начал говорить старец. -У него так же есть голова, две руки да одна пара ног, однако в нашем стандартном представление он более походит на извращенный продукт прогресса, ожившую куклу… иль прекрасного ангела. Здесь уже мнения будут разниться, коль вдуматься в мельчайшие детали его происхождения.

– Как это – человек не совсем человек?

– Давно уже как, -ухмыльнулся старик. -Людей всех производят искусственно – выращивают в бутылях.

– Клонирование?

– Не совсем, -ответил старик. -Хотя откуда мне знать все нюансы, откуда… Знаю только, что тела их, живут в среднем сто пятьдесят лет и цифра сия постоянно увеличивается. Тело, то, не знает болезней, ему неведомы страхи людские, соответственно нет и стресса, а коль нет стресса, то и зависть с гневом не знакомы ему. Вожделение так же напрочь отсутствует в обществе, ведь какая надобность в нем, когда тела выращиваются в бутылях. Похоть же лишь пробуждает в человеке самые темные стороны. Она вызывает всепоглощающую алчность, которая сносит все на своем пути в стремление достичь желанного пика.

– Но ведь это и есть жизнь, в ней скрыт баланс, -с нетерпением перебил Данила. -У всего хорошего, есть темные стороны.

– Логично, -кивнул старец. -Но так же, вы не станете отрицать, что заката не будет и ночь не наступит, коль рассвет не случиться?

– Законы природы не обмануть-то, -ответил Данила.

– Не обмануть – согласен, -улыбнулся старец. -Однако, не все они нужны в нашем мире, а многие из этих законов, весьма пагубны для нашего общества. Вот допустим сущность людская, она есть причина всех мук и страданий на этой планете. И проявляется все это, в человеке свободном, не скованном рамками душной морали.

– Вы о правилах – о новом указе?!

– Я о том, что не будь у человека эмоций – не будет свободы, а не станет свободы – воцариться мир да спокойствие.

– Как за забором… -прошептал Данила.

– Идеальное общество, -с властной медлительностью кивнул глазами старик.

– Но откуда… откуда вы столько знаете, что твориться там, за забором? -оживился Данила.

– Я давно живу на этой планете и многое видывал по обеим сторонам океана, а люди… душа человеческая – хобби мое.

Настало молчание, которое вновь отдалось протяжным звоном в ушах. Взор Данилы невольно скользнул на книгу в руках незнакомца. Старик вновь читал, словно и не было длинного диалога, всего минуту назад. Черный кожаный переплет, истертые золотые буквы и большая надпись латиницей: «FAUST».

Он тут же вспомнил, что забыл представиться незнакомцу, да и сам не поинтересовался как того звать. Захотев исправить досадную оплошность, он было собрался назвать свое имя, да извиниться за свое невежество, однако незаметно подъехал состав и распахнул свои двери.

Огромные толпы веселого люда хлынули на перрон, сотни человек, выпившей молодежи, в одночасье заполнили своим гомоном пустынное подземелье. Это были студенты, самые яркие представители сего общественного сословия; средь их хмельной суеты, вполне можно было отыскать: пестро разодетых девушек в чулках чуть выше колен, книжных зубрил в неопрятной одежде, парней похожих на женщин с зелеными, розовыми и голубыми волосами, обличенных во все черное существ неизвестного пола, простодушных ребят в спортивной одежде… Все перебивали друг-друга, радостно хохотали и все до одного, были весьма пьяны. Не торопясь и более разговаривая да смеясь, эта разношерстная масса, двинулась в сторону выхода.

Незнакомый старик, совсем, вылетел из его головы и поднявшись со скамьи, Данила поспешил в ещё открытые двери вагона. По пути он столкнулся с парой пьяных студентов, которые не видели сейчас ничего кроме безудержной радости: дорога их была услана глубокими лужами из портвейна, винными пробками, использованными презервативами, веселыми песнями, да одной бесконечной надеждой.

Он переступил порог и оказался внутри вагона. Двери тихо сомкнулись за его спиной, вагон медленно тронулся. Он повернулся лицом к стеклянным дверям и только сейчас вспомнив о старце, взглянул на скамью. Однако на лавке, уже никого не было. Пустынный состав, стремглав полетел по темным тоннелям.

Домой добраться удалось лишь ближе к утру, когда до рассвета оставалось совсем ничего и первые лучи солнца, вот-вот должны были разрезать мрак ночи.

Разувшись и скинув куртку, он прошел в зал и не снимая верхней одежды, его усталое тело рухнуло на диван. Глаза плавно сомкнулись, тело обмякло… однако пролежав без движения какое-то время, он понял, что уснуть ему не удается. Он пошел на кухню, поставил чайник и стал ждать пока тот закипит. Возможно чай был и не лучшим рецептом от бессонницы, но неведомая жажда толкала его к этому напитку, желание стало одержимостью, словно страждущий путник заблудившийся в огромной пустыни, мечтает о стакане воды. Он открыл холодильник, достал жидкого имбиря и выдавил в чашку несколько капель, а спустя мгновение ещё пару капель. Лампочка чайник неторопливо моргала, он работал, но никак не хотел закипать. Окружающую тишь нарушал лишь едва уловимый ход времени: тик-так… тик-так… тик-так… Он взглянул на часы, однако их стрелки недвижимо застыли. Чайник ни как не хотел закипать. Перед его глазами вновь возникли часы, но сейчас, застывшие стрелки, обернулись тремя черными змеями. Он оглянулся по сторонам и не узнал ни одного предмета – кухня была чужая и совсем незнакомая. Лампочка чайника продолжала истерично моргать, но он, все никак не закипал. Комната эта была размерами с его кухню, однако все вещи здесь были чужие: холодильник, стол, стулья, чашки на столе и даже чайник, который никак не хотел закипать, был чужой. Взор его скользнул на окно, а на нем стояли тугие решетки. Три черных кобры, выбрались из тесных рамок, настенных часов и медленно извиваясь поползли по стенам в его сторону. Пустой круг, продолжил свое исступленное биение: тик-так… тик-так… тик-так… Кухня начала сжиматься в размерах и каждое биение (тик-так… тик-так…), становилась все меньше. Хищные кобры распустили широкие капюшоны и устрашающе окружали со всех сторон. Их длинные тела окутали все пространство: они были на потолке, ползли по полу, скользя извивались на стенах. Комнатушка продолжала сжиматься, а скользкие тела змей уже медленно ползли пред глазами. Гладкая, скользкая, чешуя начала змеиться по телу, её скользкие движения плавно обвили ноги, следом туловище, руки, добрались до шеи, закрыли глаза, заползли в рот, перекрыли дыхание… Время начало растворяться, биение почти замерло: тик… так… тик… Протяжный свист, закипевшего чайника, заставил его встрепенуться.

Он проснулся с открытыми глазами, глядя в тусклые тени на потолке. Тело его лежало на диване, на котором его, и свалил страшный сон. Серое солнце пробивалось сквозь окна, наполняя комнату какой-то неведомой грустью. Часы показывали 6:10 утра и этот день только начинался. Он встал и прошел на кухню. Взял чистую чашку, насыпал пару добротных жменей черного чая в заварной чайник, в большой чайник набрал воды из под крана и поставил его кипятиться. После он открыл холодильник, достал сосуд с жидким имбирем и накапал в чистую чашку несколько капель, а потом ещё пару капель. Лампочка чайника истомно моргала, а чайник ни как не хотел закипать. Стрелки кухонных часов, отбивали монотонную чечетку: тик-так… тик-так… тик-так… Тревожное дежавю пробежало по затылку и осело грузным илом по всему телу. Раздался свист чайника – он закипел. Налив кипятка в заварной чайничек, он присел на деревянную табуретку и стал молча ждать… ожидая пока вода вберет в себя насыщенный аромат да пропитается терпким вкусом, столь любимым средь раннего утра. Секунды осторожно шагали вперед (тик-так… тик-так…