Русь - Виталий Манческо

ведь все хуже и хуже живем-то… Я бы и машину-то, старшому отдал, пусть водит Володя, как дед его и прадед, а сам бы где-то в сторожку пошел, как батя мой в свое время, а до него дед… вот только работы-то нет, понимаете, нет…

Незаметно, колеса автомобиля свернули на набережную и понесли его вдоль Невы. Таксист продолжал изливать свою душу, жаловаться на судьбу, строить какие-то планы, но Данила уже не слушал его, он молча отвернулся к окну и с замиранием сердца уставился на тихую рябь реки. Первые лучики солнца затейливо выглянули из-за горизонта и озарили своей улыбкой осеннее утро. Рассекая пустынную улицу, мысли его стремительно летели вперед, на встречу ветру, в грядущее будущее: «Свобода, выбор, возможности… это все хорошо конечно же, да вот только губительно бывает, губительно и довольно часто. Как же человек может решать что-либо, когда сам не знает, что есть благо, а что зло для него. Да не знает сего в угоду многих факторов, средь которых невежество на первом месте стоит. Даже вон таксист этот: есть у него свобода иль нет, все равно ему, лишь бы кусок хлеба дома был, да намазать было чем на него. Да уж, свободу и право в рот не положишь, да сыт ими не будешь. Однако же, без свободы, человек страдать будет… иль в послушную куклу превратиться. Да уж, старец тот, рассказал так рассказал. Однако прав он во всем был, что ни слово, то истину молвил старик: ведь не умеет человек использовать дарованное ему природой, по сути своей разрушает все и себя губит, и подобных себе… да уж, история этому свидетелем будет. Да наверное и запретили её того, чтоб с чистого листа все начать… только вот вновь: где-то свернули и опять не в ту сторону. Может и лучше указ этот сделает, даст почувствовать человеку свободу, заставит ценить её, а как экономика с колен встанет, можно будет и отменить правила эти. В конце-концов жизнь-то первична перед свободой, коль жизни не будет, то и воля станет ненужной. Ибо независимость не может быть сама по себе, существовать в чистом виде, ведь должен быть объект у неё – человек. И благо его первично, пред любыми условностями».

– Приехали барин, -голос извозчика вывел его из реки размышлений.

Данила дал водителю сверх положенного и попросил его подождать.

Отворив массивные двери, его нога вновь переступила порог, бара Мертвый Енот. От ночной вакханалии не осталось никакого следа, занят был всего один столик, прямо напротив бара, за которым две девушки пили утренний кофе. Бородатый бармен по прежнему стоял на своем незабвенном посту, однако его документов он не видел, а вчерашнего знакомого Майка, даже не вспомнил. Данила осмотрел стол за которым они сидели совсем недавно, но там тоже было пусто. В расстроенных чувствах он вышел на улицу, погрузил уставшее тело в такси и поехал к станции метро, к тому самому месту, где средь ночи повстречал седовласого старца.

– Приехали барин, -машина остановилась. -Держите вот – угощайтесь, -водитель протянул Даниле карамельку в черно-красной, шелестящей, бумажке.

– Спасибо, -машинально буркнул Данила и сунул конфету в карман.

Распрощавшись с таксистом он было начал спускаться в метро, но обернулся, взглянуть на сквер позади. Деревья, лавки и кусты – все было как прежде. Только вот гигантского дуба, по среди парка, сейчас не стояло.

Грузно вздохнув, он спустился по ступенькам вниз. Некоторые торговые лавки уже начали свою работу, напротив под стенкой спали бездомные, толпы людей спускались вниз к перрону и такие же толпы поднимались наверх. Утро наполнялось будничной суетой.

Деревянная скамья, стояла на своем прежнем месте, но его документов там конечно же не было. Дождавшись своего состава, его нога переступила платформу, двери за его спиной сомкнулись и он вновь помчал по темным тоннелям, в направление своего дома.

Зайдя домой он разулся, повесил куртку на вешалку и зайдя в зал, вновь попытался отыскать пропавшую папку, но её нигде не было. «Придется все по новой делать, вновь этот бюрократический ад», -то ли незаметно прошептал, то ли подумал про себя он.

Оставив попытки поиска, он разочарованно выдохнул и пошел на кухню, дабы заварить себе чай. По самому центру стола, стоял заварной чайник и чашка полная чая. Когда и как он готовил его, он не помнил. Чай был остывший, но именно такой как он пьет: крепкий, терпкий, с добротной долей имбиря.

Леденцы

Спустя пару чашек крепкого чая, угрызений совести об утерянной папке, тщетной попытки уснуть, ещё одной порции терпкого напитка, он решил выйти на улицу. Впрочем, даже встать с дивана оказалось не просто, апатия плотно пустила свои корни, которые намертво приковали его к мягкой перине. Не смотря на выпитое накануне, самочувствие его было хорошее, а мысли ясные; однако отсутствие сна, привносило рассеянность, лень, да гнетущее чувство тревоги. На все было абсолютно наплевать, делать ничего не хотелось. «Раньше вроде и не было такого, по пару ночей мог напролет гулять и всегда бодро с утра себя чувствовал, а сейчас вот… Вроде и не так давно оно было – студенчество. Хотя десять лет уже миновало, а будто вчера все происходило… старею наверное, старею», -пронеслось где-то вдали.

Превозмогая себя он поднялся с дивана, ладони протерли уставшее лицо и через силу, нехотя ковыляя ногами, побрел в ванную комнату. Контрастный душ слегка освежил его, он переоделся, накинул куртку, обулся и собрался было уже выходить, но остановился прям на пороге, развернулся дабы взглянуть в зеркало и тут же решил переодеть верхнюю одежду. Он вернулся в комнату, достал с шифоньера старое пальто и вдохнул порцию ностальгии. Черное кожаное пальто было пошито им на заказ, уж десять лет как назад, ещё когда он был студентом последнего курса, да и пошили его прям перед самым выпускным вечером. Местами оно было потерто и не мешало бы его освежить, но сейчас, эта потертость придавала ему дополнительного лоска. Он ещё раз посмотрел на свое отражение в зеркале, поправил кожаный воротник и в приподнятом настроение вышел на улицу.

Пожалуй впервые за пару недель, небо было ясное. Солнечный диск неторопливо стремился к зениту, дуновение теплого ветерка мелькнуло перед глазами, на проводах чирикали воробьи, а люди носились взад и вперед. Лучики солнца ослепительно ударили в его глаза: он невольно зажмурился, уголки рта растянулись короткой улыбкой, а по телу пробежалась неведомая волна жизнелюбия. За вчера накопились дела и сегодня, кровь из носу, необходимо было попасть в свое кафе. Небольшое расстояние он решил пройти пешком, да и погода вполне располагала к прогулке.

«День рождения же сегодня. Ведь точно день рождения у Сашеньки – сынишки Верыного. Она как раз на смене сегодня, а у сына её праздник такой, десять годиков исполняется, юбилей как-никак. Подарок бы надо какой-то… десять лет мальчугану, но что подарить ему, что?» -размышлял он на ходу. Почти остановившись, он задумчиво почесал затылок, попытался припомнить, что ему было интересно в этом возрасте, но в голову ничего не приходило и ускорив шаг, он молча пошел вперед.

Неприметная лавчонка детских товаров, под названием «Гагарин», выросла на его пути буквально из неоткуда. Магазинчик стоял всего в паре кварталов от его дома, он ни раз проходил мимо, но только сейчас, заметил его существование. Звон колокольчика сопроводил открытие дверей, возвестив об его приходе, но кроме пыльной тиши, его никто не встречал. Трудно было судить об истинных размерах сего помещения, ибо игрушки стояли повсюду, даже разворачиваться приходилось аккуратно, посматривая через спину назад, дабы ничего не зацепить. Стена напротив, от самого пола до потолка, была заставлена пластиковыми фигурками каких-то героев; высотой каждый был с ладонь, почти все они были в ярких плащах, а из под масок смотрели нарисованные черные глаза. Стена рядом была заставлена