Шутки Богов. Нижний мир - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Поведение жителей было настороженным, как у зверей. Они не кричали, не спорили. Даже торг здесь шёл почти шепотом, через кивок, через жест – доверие в этих местах, судя по всему, было товаром не менее редким, чем еда. Даже дети – если они тут были – выглядели странно. Маленькое существо, похожее на смесь ребёнка и летучей мыши, сидело на карнизе, мотая головой, будто ловя мысли проходящих внизу.

На пересечении улиц местами стояли патрули. У каждого из них имелась весьма своеобразная броня, сделанная из кости и металла, причём вся конструкция казалась живой. Время от времени броня “дышала”. В руках – алебарды, копья, когтистые крюки. На груди некоторых из них были знаки. Витиеватые символы… Застывшие печати… И даже глаза, встроенные в нагрудники. Явно магические, следящие за нарушителями.

Всё в этом городе казалось странным, мрачным, тревожным, но при этом он жил. Был уклад. Был порядок. Смертельно опасный, непонятный, чужой – но всё же порядок. Здесь не бегали с оружием наперевес. Здесь ходили, молча следили, ждали, наблюдали, и, вероятно, судили. Андрей чувствовал это каждой косточкой. Он был чужим. Но не первым чужим.

В этом старом городе, выросшем на крови и костях, чужаки, похоже, достаточно часто бывали. И каждый из них что-то приносил. Или что-то терял.

Андрей медленно и весьма внимательно осматривался по сторонам, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, но при этом не упуская ни одной детали. Под потёртым капюшоном, в маске Пустого Лика, его лицо было скрыто, но взгляд оставался цепким, внимательным. Он вспомнил, как двигался по боковой улочке, ведомый указаниями караванщика и едва заметными символами на стенах, указывающими путь к постоялому двору. Та улица вела в сторону к юго-западному сектору города, где, судя по запахам и гулу голосов, находился местный район трактиров, питейных заведений и прочих мест для временного приюта. И пока он шёл по ней, город всё также продолжал жить своей, странно обыденной жизнью. И именно это ощущение – повседневность в мраке Нижнего Мира – заставила парня всё же замедлить шаг.

Сначала он обратил внимание на пекарню, из которой валил густой тёплый дым. У входа, прямо на ступеньках, сидела демонесса, внешне почти человек, если не считать её огненно-красных глаз и складчатой кожи на лбу, которая, казалось, двигалась сама по себе. Она спокойно сдувала с ладоней муку и разговаривала с другим местным, чей облик был уже более причудливым. Длинная голова, украшенная костяными наростами, и вечно улыбающийся рот, растянувшийся почти до ушей.

Неподалёку от неё стоял старый демон с пыльной накидкой и клюкой, больше похожий на иссохшее дерево с глазами, медленно тащил за собой повозку с углём. Эта повозка тихо скрипела, и Андрей заметил, что на её колёсах крутились руны для облегчения веса – простые, но рабочие. Уголёк ссыпался в мешки, аккуратно уложенные в ряд, а парочка местных женщин, одна с тремя руками, другая с когтями вместо пальцев, весьма старательно спорили за лучшую цену. И их лица были обычными. Живыми. Уставшими. Настороженными. Но не злыми. Дальше, в проулке, он слышал смех. И обернулся. По выщербленному двору носилась стайка маленьких демонят. Кто-то был совершенно сер и лыс, с огромными глазами, кто-то, наоборот, пушистый, с пятачком вместо носа и гибкими, как у кошки, движениями. Один был вообще похож на колобка, с руками и ногами, который катался по земле, а потом с визгом врезался в каменную ступеньку и закатился от смеха. Они играли с какой-то костью, словно мячом, подбивая её ногами, ловко перепрыгивая через щели в мостовой. И взрослые, проходящие мимо, не ругались, не кричали, а просто слегка косились, как на обычную детскую возню. А некоторые даже улыбались.

Один демон, угловатый, с четырьмя глазами, нес на плечах ребёнка, который непрерывно щёлкал коготками по черепичной маске отца и требовал, чтобы тот пошёл быстрее. В тот момент Андрей остановился у колодца, притворяясь, что проверяет флягу, но на самом деле просто наблюдал. Этот город был живым. И что бы он ни думал о демонах, о их мире, эти существа – жили. У них были семьи, работа, заботы. Они жевали хлеб, точили ножи, чинили одежду. Они не выглядели как палачи или жрецы крови. Большинство здесь были обычными существами, не воинами и не тварями, а просто частью мира, каким бы искажённым он ни был.

Конечно, время от времени встречались и другие – те, кто вызывал тревогу. Один демон в доспехах, явно из городской стражи, с лицом, покрытым полупрозрачными пластинами, прошёл мимо и смерил Андрея долгим взглядом. Из подворотни на него взглянул кто-то, у кого вообще не было рта, только щели, и тот, заметив маску, слегка кивнул, явно принимая “одного из своих”. Но большинство – просто жили.

Андрей продолжил путь, всё глубже погружаясь в улочки города. Под подошвами хрустела пыль, кое-где попадались пятна чего-то странного, похожего на засохшую смолу. Он заметил лавку, где продавались артефакты – за стеклянным щитом лежали светящиеся камни, кольца, кулоны и перья, с которых срывались синие искры. Продавец – толстый демон с лягушачьей головой – сидел в кресле и лениво ковырялся в зубах костью.

А через несколько поворотов, наконец, показался и постоялый двор – трёхугольное, массивное здание с вывеской. Над воротами дрожали слабые огоньки, и оттуда доносились приглушённые голоса, запах жареного мяса и чего-то горького и кислого. И приблизившись к этому месту, Андрей на мгновение остановился у входа, бросив последний взгляд на улицу. Город жил. Но что скрывалось под этой маской повседневности – он ещё должен был узнать.

Постоялый двор оказался именно таким, каким Андрей и ожидал его увидеть. Старым, основательным и чуть обветшалым, словно хребет живого организма, который уже многое пережил – дожди, пожары, осады, и, возможно, даже странные ритуалы. Его каменные стены были грубо сложены из крупных плит, местами залитых чёрным раствором, а черепичная крыша покрыта мхом, будто не стирала памяти прошедших веков. Большие деревянные двери, покрытые трещинами, щербинами и несколькими забитыми железными заклёпками, тихо и коротко скрипнули, когда Андрей толкнул их внутрь.

В это помещение он вошёл делано спокойно, точно путешественник, которому нет дела ни до кого, кроме собственного усталого тела и койки на ночь. Его тёмный, изъеденный временем плащ, широкий капюшон и маска – в этой обстановке смотрелись вполне привычно, как один из множества уродливых, изломанных силуэтов, которые время от времени возникали в тени Нижнего Мира. Он ничем не выделялся. Разве что тишиной