Вскрытие и другие истории - Майкл Ши

зашел в телефонную будку и сделал вид, будто ищет номер в телефонной книге. Свет лампы выделял его из темной ночи, и он наслаждался моментом, чувствуя себя музейным экспонатом, выставленным в стеклянной витрине на тусклой улице.

От иронии ситуации он невольно усмехнулся – вряд ли кто из прохожих сумеет разглядеть его истинную уникальность и силу. О, улица, ведь пред тобою человек, что держит в страхе весь город! Его суть и плоть! Узри и прогляди! Он снял трубку, вставил две монеты в десять центов, набрал код города, а остальные цифры – наугад.

В трубке раздался старческий голос.

– Кто звонит? – обратился он сердито и резко, как к непрошеному гостю. На фоне приглушенно звучал телевизор.

– Добрый вечер, сэр, – радушно воскликнул Энгельманн, словно конферансье. – Очень рад, что вы с нами, ведь снова настало время Ангела Смерти!

Молчание. Недолгое, но означавшее, что упомянутое имя услышали и узнали.

– Чего? Вы с радио, что ли? Я радио не слушаю.

– Нет, сэр! Я вам даю наводку. Сообщаю вам, и вам одному, что настало время Ангела Смерти, порожденного старым добрым Парнем с Неба. Время самого Ангела Смерти, самого меня!

На этот раз молчание явно означало, что старик начал вникать в разговор.

– Кто это? Кого вам надо?

– Вас! И, знаю, вы безумно рады, ведь только я способен ублажать, верно? Лишь я способен убивать!

– Да ты псих! Чего тебе надо? Оставь меня в покое!

Энгельманна затрясло от едва сдерживаемого смеха – трубку-то старик не повесил! А слушал, словно ждал ответа самой Смерти.

Ждал ответа, чтобы замолить о пощаде, поблажке, как будто Энгельманн парил над крышей его дома и держал его судьбу в когтистых ангельских лапах.

– Но постойте, сэр, не вы сегодня мой таинственный гость. Я звоню, чтобы только сообщить. Не может быть, что вы не слышали обо мне. Я возникаю разом, из ниоткуда, словно дым, и проношусь под гул мощного мотора. Я есть ужасный, опасный, страстный Ангел Смерти, что рыщет, нападает и в черепушки стреляет. Это наводка, сэр! Случайный выбор пал на вас! Записывайте, записывайте.

Старческий голос рявкнул, взмолившись:

– Не дело это незнакомых людей беспокоить! Я тебе никакого зла не причинял! Что за шутки?

– Пожалуйста, просто запишите информацию, сэр. Вы разве не понимаете, что подобная наводка достойна внимания? Почему бы вам не отправить ее Джимми… как там его фамилия… Дерьможуй? Тому парнише, что строчит колонки. Ну что, ручка у вас наготове? Пишите:

Всем потаскухам,

Что выходят от скуки

На улицы перепихнуться,

К кому-то приткнуться,

Я черепа раскрошу.

И каждой ведьме-блуднице

Будет невесело,

Когда превратятся их головы в кровавое месиво!

Энгельманн повесил трубку, вышел из будки и зашагал обратно тем же путем, каким пришел. Пухлое, высокое тело двигалось с величественной грацией, потайной напыщенностью. Он был пришлым властелином, снова обретшим свободу в Космосе. И в этот вечер в восьмой раз покидал свою Цитадель, чтобы войти в городское время и пространство.

Перерывы между вылазками он проводил в крепости – развалившись перед телевизором и упиваясь своей вечной силой, – но в то же время, естественно, пребывал и здесь, внизу, среди людей. Их неусыпная бдительность и страх преследовали Энгельманна повсюду, ночь за ночью. Здесь он оставался Присутствием – даже в периоды простоя, пока снова не решался, отвечая на долгий, сладостный прилив воли, низойти во плоти.

И вот, в восьмой раз снизойдя к людям, сновал среди них. Мерно подойдя к своему ангельскому автомобилю, Энгельманн залез внутрь и пробудил мощный двигатель.

В этот момент произошло необыкновенное совпадение – точнее, первое из цепочки совпадений. Когда Ангел решил сойти в человеческое пространство и время, еще одна трансцендентная сущность прибыла в людской мир. Вернее, погрузилась из космоса в теплую, концентрированную атмосферу Земли.

Примечательным это событие стало не только из-за времени. Замедлив погружение, сущность выпустила с верхней части шаровидного тела зонтик из жестких ресничек и перешла в гладкий дрейф, скользя вниз, словно огромный комок пуха чертополоха, – и, завершив трансформацию, в тот же миг инициировала сенсорное зондирование относительных психических концентраций биосферы. Анализ позволил сущности быстро определить ближайшую максимально перспективную цель – плотное скопление жизненной энергии, которое оказалось тем самым городом, по которому перемещался Энгельманн.

Тот же сидел за рулем автомобиля, скользя по освещенным фонарями коридорам из припаркованных машин. Шутки ради он выбрал улицу, которая находилась как раз у самой границы зоны, которую пресса называла его территорией. Плывя по дороге, он осматривал машины, вглядываясь в передние и задние сиденья, но видел лишь пустоту. Жуткое зрелище! Еще девять месяцев назад повсюду собирались дюжины пар жадных млекопитающих; дабы отдаться порывам молодости, они сбегали из переполненных квартир в единственное пристанище – тесные кабины авто. И именно он, Энгельманн, очищал эти улицы, подобно пронизывающему ветру.

Но тут он что-то уловил. Ощутил. Почти чувствовал тайное покачивание, слышал приглушенный хохоток, адресованный именно ему, ликующий смешок в честь того, как ловко удалось обмануть Ангела Смерти. Энгельманн развернулся и двинулся обратно вдоль квартала. Вон тот фургон, впереди, чуть сдвинулся, нет? Проезжая мимо, он устремил все свои чувства к нему, рьяно желая найти малейший намек на жаркий, скрытый от посторонних глаз акт. И фургон – Энгельманн был готов поклясться своими ангельскими глазами – двинулся! Слегка покачнулся!

Энгельманн припарковался за углом. Твердой, исключительно безжалостной, как коготь орла, рукой схватил оружие и сунул его в карман куртки. Ах, как же сладок привкус неотвратимости в ночном воздухе! Все они, погрязшие в свинском презрении к нему, наивно полагают, что находятся в безопасности. Зная, как легко он может подкрасться к ним, сорвать с них отвратительную завесу секретности, уничтожить их глумливую, мягкую оболочку, пока они не засочатся кровью, теряя сознание и увядая в прекрасных муках сожаления и тщетного раскаяния в содеянном!

Он вышел из машины, чувствуя, как вздымаются и оттягивают плечи могучие крылья, придавая ему силы, и двинулся вперед, ступая по густой тишине тротуаров, на время забывших о своей обличающей природе.

Он подошел к дверцам кабины фургона. За передним сиденьем висели задернутые занавески, и стоило ему взглянуть на них, как они шевельнулись. По телу Энгельманна прошла дрожь, ритмичные, словно волны, движения отзывались в его теле; опустив властный взгляд, он заметил, что серебристая кнопка блокировки за стеклом, подчинившись его воле, высится из гнезда.

Он оживился, осознавая, как быстры и стремительны его движения по сравнению с оторопелым, телесно-экстазным временем,