Фаворит-5. Родная гавань - Денис Старый

А вот потом, когда не старая, но крайне болезненная Анна Иоанновна умрёт, трон оставлять просто некому. И в Елизавете Петровне Ушаков видел ту же самую Анну Иоанновну. В меру разумную, во многом глупую, по-своему взбалмошную, но удобную, чтобы мудрые мужи, в том числе и сам Андрей Иванович Ушаков, вершили политику Российской империи.

— Так что выходит, Волынский всё же заговорщик? — спрашивала государыня, при этом пристально поглядывая на герцога. — Не ты ли, Эрнестушка, привёл ко мне Волынского? А все тогда говорили, что вор он и казнокрад, как тот светлейший князь Меньшиков.

Андрей Иванович Ушаков внутренне усмехнулся. Он и взял в плотную разработку Волынского во многом потому, что Артемия Петровича связывали дружеские отношения с Бироном. Именно герцог, чтобы показать себя не только немцем, но и тем, кто радеет за присутствие во власти русских, продвигал Волынского.

Глава Тайной канцелярии ещё какое-то время сомневался, стоит ли Волынского приносить в жертву. Артемий Петрович мог бы стать неплохой поддержкой для той же Елизаветы, когда преставится государыня. Но слишком уж Артемий Петрович был сам себе на уме и преизрядным гордецом. Вот гордыня его и сгубила.

Но ещё раньше Ушаков сделал всё, чтобы слухи о связи Бирона и Волынского распространялись. И герцог не отрицал, хвастал, что он, дескать, и привел нового статс-министра во власть. Конечно, Андрей Иванович не был столь наивным, чтобы думать в такой ситуации скинуть герцога. Но немного потеснить фаворита можно было. А это уже большой плюс и возможность.

— Прикажете, матушка, пытать разбойника? — угодливо спрашивал Ушаков.

В это время герцог насупился и зло смотрел на своего соперника. Он далеко не всё понимал, но чувствовал, что игра ведётся в том числе и против него.

— Делай всё, что тебе угодно, Андрей Иванович, чтобы только я знала всю правду, — государыня вновь строго посмотрела на герцога, а после благожелательно продолжила разговор с Ушаковым. — Тебе поручаю, граф, чтобы ты собрал все те слова, что будут говорить, когда узнают придворные люди, что я преставиться собираюсь.

А ведь предполагалось, что этим делом займётся герцог.

— И епископа Новгородского привезите мне. Исповедаться надо, да причаститься, помолиться. Из-за вас, шельмы, я с Богом в игры играю, — сказала государыня, потом сделала вид, что больше не хочет разговаривать.

Ушаков поклонился, сделал три шага спиной вперёд, развернулся и пошёл на выход.

— И ты иди, Эрнестушка! Да зверья мне приготовьте. Выздоровела я. Стрелять хочу! — повелела государыня. — И боле не беспокой меня. Злая я на тебя.

Глава 6

Любовь уникальна в любом отношении. Только она способна превратить врага в друга и наоборот.

М. Л. Кинг

Петербург

28 мая 1735 года

За последний день Марта сменила уже четыре платья. И дело не в том, что известная на весь Петербург хозяйка ресторанов стала вдруг такой модницей, чтобы без конца примерять на себе одежду. Дело было в другом: Марта не приседала ни на минуту, металась по огромному ресторану «Мангазея», словно вихрь. Ну, а так как была весьма чистоплотной и понимала, что управляющая рестораном не может пахнуть потом, приходилось не только переодеваться, но и дважды на день ополаскиваться водой.

В Петербурге стояла удушливая жара. Даже со стороны Финского залива не приходила спасительная прохлада. И несмотря на то, что в ресторане были открыты все окна и двери, здесь было жарко, причём, и в переносном смысле также.

Толпы горожан, уже второй день снующие по улицам Петербурга в поисках хоть какой-нибудь информации о состоянии здоровья государыни, не спешили возвращаться домой. И многие вполне резонно считали, что трактиры и новомодные рестораны столицы могут стать тем местом, где хоть что-то будет известно о происходящих событиях. Да еще и поесть, выпить можно.

Ну, а если это такой большой ресторан, по вместительности примерно как пять-шесть трактиров, то здесь информации должно быть больше. Вот и не закрывалась «Мангазея» даже на пару часов, даже ночью, а посадка в залах ресторана была практически полной всё время за последние два дня. Такой напряженной работы у Марты не было еще никогда.

— Хозяйка, — обратился к Марте один из гвардейцев, оставленных Норовым для обеспечения безопасности ресторанов, под благовидным предлогом, конечно же.

У фурьера Потапа Громыки перед самым уходом батальона на войну была сломана нога. Это и был тот самый предлог, чтобы оставить бойца в Петербурге присматривать за порядком.

Сейчас он в полном здравии и весьма на своём месте, организовывая охрану сразу в двух ресторанах. Причём ещё успевает собрать сплетни и слухи, записать, кто из важных людей посещает ресторации. Так что Марта по прибытии Александра из похода хотела попросить Норова каким-то образом сделать так, чтобы Громыко и дальше занимался тем, что делает сейчас.

— Так что делать, хозяйка? Здесь — как ты скажешь, — не совсем честно переложил ответственность за свою же работу на Марту Громыко.

— Что? Я не услышала, — нехотя призналась Марта.

— Пришел разбойник, кличут Кондрат Волга. У него сходка. Есть еще тот саксонец, тот, которого особливо командир приказывал не трогать. Так кого слушать? Рассуди!

— Слушать обоих! — приказным тоном сказала Марта.

— То я понимаю, а людишек больше у меня нет. Думаешь, хозяйка, что пришёл у тебя совет спрашивать? Я пришёл за помощью. Дай мне двух своих смышлёных половых, да тех, что разумeют. Вот пущай и записывают, — сказал Потап.

— Нет у меня никого. Люди второй день не спят… Стой, а как у тебя немца слушают?

— Хозяйка, — сбоку, не приближаясь к гвардейцу, обратился ещё и главный повар. — Телятины больше нет, колбасы коптить надо, мясо на фарш заканчивается…

— Да что ж это такое! — взбесилась Марта. — Ты, Потап, делай то, что нужно, и на том твой ответ. Ты, Мирон, обратись к интенданту. Пусть решает, где взять телятину, а где фарш. Пусть людей пошлёт в «Асторию» или к поставщикам… Что ж всем вам объяснять-то надо?

Повар, состроив обиженную мину, удалился самостоятельно решать вопросы. А вот Потап остался.

— В отдельном кабинете сидит… — безопасник замялся. — Жена командира. Она с господином. С тем, кого особливо было приказано не трогать. С немцем. У меня нет людей, кои хорошо знают немецкую речь. Как кого из своих, из немцев.

— С женой Александра Лукича? — удивилась управляющая.

Внутри самой, не