Томмелиса - Дмитрий Сарвин

Дэви спокойно развернулся, подошёл к самолёту, легко и привычно запрыгнул на крыло, сел в кабину и, прежде чем закрыть фонарь, ещё раз взглянул на Томмелису.

Она размежила веки, и взгляды влюблённых встретились. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, а затем Дэви решительно захлопнул прозрачный фонарь кабины.

Мотор самолёта чихнул, пропеллер завращался, набирая обороты, и «ласточка», побежав по взлётно-посадочной полосе, легко и красиво взмыла из-под маскировочной сетки в бескрайнее весеннее небо.

– Прощай, мой милый… – тихо-тихо, одними губами прошептала Томмелиса.

Глава 14

Грета наняла четырёх швей из «Службы быта», чтобы они пошили самый лучший свадебный наряд для Томмелисы.

Торжественное бракосочетание было назначено на ближайшую пятницу. В честь этого события по всем убежищам развесили объявления. В станционных громкоговорителях играла музыка и время от времени помпезно сообщалось о предстоящем событии.

В народе поговаривали, что на свадьбе будут присутствовать очень важные персоны из верхнего мира и Молман по этому случаю щедро одарит всех жителей убежища продовольственными талонами.

День свадьбы был объявлен нерабочим, всем жителям строго-настрого было приказано веселиться и радоваться.

Пришла пятница, Томмелису одели в подвенечное платье и, усадив в личную вагонетку господина Молмана, привезли в убежище номер 0. Там её с почестями встретили, пересадив в золочёную карету, запряжённую угольно-чёрными рысаками. Внутри уже сидел жених, в нетерпении егозя задом по бархатной обшивке сиденья.

– Ну наконец-то, а то я, пока ждал, опять есть захотел!

Молман осмотрел Томмелису с ног до головы и добавил:

– Платьишко неплохое сшили.

Он со знанием дела потрогал кружевную полупрозрачную ткань подвенечного платья.

Томмелиса была ни жива ни мертва, она слушала Молмана, глядя на окружающий её мир сквозь радугу слёз.

– Не реви! Я сегодня ночью как следует развеселю тебя…

Он мерзко заржал, а потом, ударив кулаком по сиденью, крикнул:

– Поехали! Жених весь в нетерпении!!!

Карета тронулась, и лошади, звонко чеканя шаг подковами по мраморному полу, повезли брачующихся к архитектурному шедевру убежища.

Это был собор святой Варвары Илиопольской, целиком вырубленный в каменной глыбе, на которую наткнулись старатели, делавшие выработку. Поначалу они хотели расколоть камень взрывом, но потом решили не рисковать, и Молман издал указ превратить глыбу в нечто значимое. Так появился собор Варвары Илиопольской – покровительницы старателей и шахтёров.

Фасад представлял собой огромный белокаменный крест, вырастающий из пола и упирающийся в потолок. При этом он, по задумке архитектора, угрожающе кренился вперёд, заставляя смотрящего на него снизу ощущать свою мизерность и ничтожность. Ряд мелких шипов под верхней линией креста был установлен для того, чтобы залетающие в убежище летучие мыши не цеплялись и не висели на нём.

Парадный вход в собор святой Варвары располагался в массивном основании каменного креста. Огромные дубовые двери, выкрашенные белой краской, с первого дня были закрыты для простых жителей убежища.

Как только карета Молмана въехала на центральную площадь Радостного труда, двери собора приглашающе распахнулись, подобно гигантскому зеву выпустив из своего сводчатого нутра музыкальную отрыжку хоровых песнопений. Весь простой люд, словно стадо гусей, вытянул шеи, пытаясь разглядеть внутреннее убранство.

Но вот по толпе, стоящей возле собора, пронеслось:

– Смотрите, смотрите! Вон они, едут!

И все дружно повернули головы в противоположную сторону, с интересом рассматривая приближающуюся карету.

– А невеста, говорят, всех краше!

– Краше всех предыдущих?

– Да-да, эта, если я не ошибаюсь, девятая по счёту…

– А куда делись предыдущие жёны?

– Говорят, помёрли…

– Мне кажется, Господи, прости, он их ест!

Кто-то весело засмеялся, и на него сразу зашикали, заставив умолкнуть, чтобы жандармы, стоящие в оцеплении, ничего не заподозрили.

Четвёрка рысаков, везущих брачующихся, двигалась по узкой дорожке, пролегающей в сером людском море. Стройная цепь жандармов удерживала жителей, сохраняя порядок и дистанцию.

Карета остановилась, и лакеи в напудренных париках проворно спрыгнули с запяток. Один распахнул дверь, а другой, с нездоровым румянцем на бедном лице, услужливо подал руку вылезающему жениху.

Карета накренилась, скрипнули рессоры, и облачённый в чёрный фрак Молман, кряхтя, выбрался наружу.

Первые ряды зрителей начали фанатично скандировать: «Молма-а-ан! Молма-а-а-ан! Молма-а-а-а-ан!»

Остальная масса народа была настроена не так радостно…

Молман с деланной улыбкой помахал всем ручкой и повернулся к невесте, которая появилась из душного полумрака кареты. Без всяких церемоний он взял Томмелису за руку и, продолжая фальшиво улыбаться, повёл за собой. Они двинулись по красной ковровой дорожке к дверям собора, а сверху к их ногам полетели розовые квадратики картона.

Этот дождь из продовольственных талонов символизировал процветание и благополучие.

Семь толстых тёток с задами, выкрашенными золотой краской, были подвешены на тросах под самым куполом. Они, изображая кучерявых ангелочков, щедро раскидывали талоны на манер сеятелей.

Как только двери собора закрылись за женихом и невестой, народ тут же прорвал оцепление, жадно бросившись собирать дармовые талончики…

Молман вёл Томмелису к алтарю меж длинных рядов скамеек, на которых чинно восседали важные гости. Их холёные физиономии лоснились, а по количеству двойных подбородков можно было безошибочно понять, кто здесь главный. Все они были разодеты в шикарные платья и дорогие костюмы, завёрнуты в меха и увешаны драгоценностями, словно домашние ёлки в канун Рождества.

Епископ в белой сутане, расшитой золотыми узорами, распростёрши руки, ожидал брачующихся. Как только Молман и Томмелиса поднялись к нему на возвышение, гости дружно зааплодировали. Молман чинно поклонился и, пожав руку епископу, велел приступать.

Два лакея в белых париках подняли над головами жениха и невесты две венчальные короны.

Заиграл орган, и епископ нараспев приступил к обряду:

– Бог поставил человека царём всего живого на земле…

– И под землёй, – со знанием дела добавил Молман.

– И под землёй! – согласился епископ и зычно продолжил: – Отныне и до конца дней своих муж и жена должны стать друг для друга царём и царицей. Муж является главой «организации», а жена и дети – его помощниками в семейных делах. Эти золотые короны, что находятся у вас над головами, – это ещё и символ мученического венка, который напоминает, что в браке каждому супругу нужно не забывать о терпении, прощении друг друга и смирении. Ведь семейная жизнь – это не только безоблачное счастье и радость, это и совместные трудности, и горе, которое легче преодолевать вместе. Чтобы сохранить уважение и любовь, необходима работа и усилия двух «царственных особ». И возложение на головы венцов превращает брачующихся в единое целое, открывая перед ними вечную истину. После этого двое людей идут