Томмелиса - Дмитрий Сарвин

уровень квалификации определили как 2,54. Уровень был очень мал, и Томмелисе предложили два варианта на выбор: влажная уборка помещений или работа в штольнях, шахтах и тоннелях. Томми выбрала работу в северном тоннеле, рядом с убежищем под номером 23. Это было опасно, так как на этом участке на поверхности земли шли ожесточённые бои, тоннель очень часто подвергался обрушениям.

За опасность и сложность хорошо платили, что и послужило основной мотивацией, а ещё это была прямая вагонеточная ветка. Весьма удобно – Томмелисе не нужно было делать множество переходов и пересадок.

Тоннель был грязным, тёмным и пах сыростью. Бригада состояла из землекопов, вооружённых отбойными молотками и землеройными машинами, что шумно вгрызались в земную твердь, увеличивая протяжённость тоннелей и штолен, создавая технологические пустоты, в которых намечалось построить новые убежища. За ними следовала строительная бригада, работники которой укрепляли своды, устанавливая рёбра жёсткости.

Женская рабочая группа, куда входила Томмелиса, должна была очищать свежевырытый тоннель от земли и твёрдой породы.

Томмелиса лопатой накидывала землю в железную тачку, а напарница увозила собранное к большому вагонеточному контейнеру, стоящему на рельсах. На следующую ходку они менялись.

Неожиданный резкий гудок заставил Томми вздрогнуть.

– Не дрейфь, Маруся, – это сигнал к обеду.

– Меня Томмелисой зовут, – и Томми протянула руку в рабочей перчатке.

– Я Жанетта, – ответила напарница, пожимая поданную руку. – Запомни, если прерывисто и долго завоет сирена, нужно со всех ног бежать к вагонеткам. Потому как это, скорее всего, обвал.

– А если не успеешь?

– Завалит. И никто не узнает, где могила твоя. А потом на твоих костях установят рельсы или, коль уж повезёт, новое убежище…

– Сомнительное везение, – сказала Томмелиса, забрасывая тяжёлый камень в тачку.

– Согласна! А ты откуда?

– Я из провинции Фьюн. Городок под названием Оденса.

– Даже и не знаю, где это. А я из Парижа.

– Ты из Парижа?!!

– Ничего удивительного, там сейчас тоже несладко. Сначала как саранча налетели алжирские беженцы, но это полбеды, а вот когда пришли вражеские войска, вот тут стало совсем «весело», – и Жаннетта вытащила сигареты из бокового кармана своего серого комбинезон с номером 44. – Угощайся.

– Я не курю.

– Эт правильно. Пойдём, а то весь обед проболтаем.

Томмелиса взялась за блестящие ручки тачки, намереваясь отвезти собранный шлак к контейнеру.

– Оставь. После обеда продолжим.

Они пошли по тёмному тоннелю, подсвечивая себе дорогу керосиновым фонарём.

– А почему здесь всё перекрыто? – спросила Томмелиса, проходя мимо заброшенной штольни, вход в которую был перетянут лентами и пестрел запрещающими знаками.

– Это так называемая Лондонская ветка, она должна была вести наружу и заканчиваться шлюзом. Осенью, когда земля была влажной и мягкой от дождей, прямо в эту штольню попала авиабомба. Прошла сквозь слой осадочной породы как по маслу и, сломав перекрытия, застряла в нескольких метрах от грунтового настила. Рабочие разбежались, ожидая взрыва. Но она так и не рванула. С тех пор штольня закрыта, а планируемая ветка уведена в сторону. Должны были приехать сапёры, но тогда пришлось бы остановить всю работу на этом участке, и, как ты понимаешь, это никому не выгодно. Вот потому бомба так и висит, пугая всех гештальтом!

– Чем пугая? – переспросила Томми.

– Своей незавершённостью. Поняла?..

Болтая про авиабомбу, девушки вышли к трём бочкам, в которых горел огонь. Между ними стояла походная кухня, повар в форменном комбинезоне и белоснежном колпаке с деловым видом разливал в железные миски пахучее варево. Несколько бригад, выстроившись в длинную серую очередь, медленно двигались к раздаче.

Томи и Жанетта встали в её хвосте.

– Девчата! Идите сюда, мы уже взяли ваши порции, – крикнула начальница их женской бригады. У неё было какое-то очень сложное имя, которое Томмелиса не запомнила, а переспрашивать было неудобно.

– Спасибо вам, Эльвира Энвер Кызы! – подходя, сказала Жанетта. – А то мы чего-то заработались и припозднились.

– Ага, не свисти! Курили, небось, да про мужиков трепались. Вон на том ящике ваши пайки.

– Спасибо, Эльвира Эн… – начала Томмелиса, но начальница перебила её: – Не трать время, иди ешь!

Жанетта с Томмелисой отошли в сторонку. На деревянном ящике с надписью «Бур 300» лежали два кусочка хлеба, алюминиевая ложка и стояли две миски супа.

– Хм, ложка одна.

– Давай, я тебе ложку, а ты мне хлеб, – хитро прищурившись, предложила Томмелиса.

– Как же ты без ложки?

– Ну что, махнёмся?

– А давай! – заинтересованно согласилась Жанетта.

Томми, взяв миску, поставила себе её на колени и, орудуя хлебом на манер ложки, начала лихо поглощать содержимое. Потом взяла тарелку в руки, выпила жижку, а кусочком хлеба, который отдала Жанетта, собрала остатки. Дожевав хлеб, Томмелиса показала чистую миску.

– Вот это да! – искренне удивилась Жанетта.

– Я детдомовская. Нам ложек не давали, так как взрослые мальчишки делали из них заточки. Ещё мы ели на время, и кто не успевал в срок, у того сразу отбирали недоеденное.

– Жуть…

– Жизнь, – ответила Томми, улыбаясь. – Ты ешь, а то совсем остынет.

Жанетта взяла ложку и принялась поедать паёк, задумчиво качая головой.

Томмелиса осмотрелась. Те, кто поел, отдали миски и ложки повару и сели кружком, внимательно слушая длинноволосого парня с грязным лицом, увлечённо рассказывающего что-то.

– Жанетта, а это кто? – спросила Томми, указывая головой в сторону парня.

– Его все называют Глуховский, он из этой, как там её… из царской России. Он уверяет, что в заброшенных тоннелях обитают чёрные ходоки. Это мертвецы, которых мы побеспокоили, раскопав их могилы! Иди сама послушай, он только начал.

Томми с интересом приблизилась к кружку слушателей.

В бочках, где горел огонь, были проделаны дырки для воздушной вентиляции, и световые блики причудливо играли на лице Глуховского.

Он эмоционально жестикулировал, щурил глаза и нервно почёсывал аллергически зудящую шею.

– Я закричал: ты кто?! Но оно не ответило, продолжая двигаться из кромешной темноты в нашу сторону. Оно было всё чёрным, и только бельмы глаз смотрели прямо мне в душу. С нами был жандарм, он, вскинув винтовку, дал предупредительный выстрел. Но существо никак не отреагировало, продолжая идти вперёд. Тогда жандарм прицелился и выстрелил. Оно продолжало идти. Снова выстрел и тот же результат. И вдруг чёрный ходок остановился и, запрокинув голову, завыл. Это было так жутко, что кровь застыла в моих жилах. Наверное, так стонет преисподняя. В тот же миг из кромешного мрака тоннеля ему ответил такой же точно жуткий вой, помноженный на сотню голосов…

Протяжный вой заставил всех рабочих в испуге подскочить на месте. Парень в замусоленной кепке шарахнулся в сторону, опрокинул бочку, и огонь, плясавший в ней, перекинулся на близстоящих людей. Кто-то