Глубокий рейд. Новые - Борис Вячеславович Конофальский

каких-то длинных крылатых… жуков, что ли… показывается нечто… Голый, массивный и весьма мощный человек с несимметричным телосложением. Одно плечо, правое, заметно мощнее другого. Впрочем, не только плечо… Вся его правая сторона заметно больше левой. От этого голова существа чуть сдвинута набок. Человек… или не человек… в общем, кажется он калекой. Горбуном. На нём нет никакой одежды и нет… мужских половых органов. Но и за женщину его никто бы не принял. И у него абсолютно бесстрастное и безносое лицо. Саблин помнит подобные лица, их тупое выражение… какой-то безмятежности, что ли. Точно такое же выражение у переделанных, у огромных и мощных солдат, которых очень непросто убить. Бот!

— Ядрёный ёрш, кто это там такой? — негромко, едва ли не шёпотом, произносит вставший в лодке во весь рост Калмыков. И Аким слышит лёгкий, еле уловимый внешними микрофонами, знакомый щелчок. Это Денис снял винтовку с предохранителя.

Казаки, значит, тоже увидали бота. И этот кривой бот, переваливаясь и заметно припадая на левую, слегка недоразвитую ногу, легко ковыляет к Саблину; не увеличивая скорости, приближается довольно быстро. Аким же берёт дробовик на изготовку: мало ли что. Бот-то на самом деле был здоровенный. И тут в наушниках звучит тот же женский голос:

— Мы послали к вам ассистента. Прапорщик, не причиняйте ему вреда. Вы его уже должны видеть.

— Видал ты… Вон оно как, ассистент это у них, — удивлённо говорит Карасёв; он тоже наблюдает за приближением бота, и тоже с оружием в руках.

— Принято, — за всех отвечает Саблин.

А бот быстро доковылял до ящиков, без всякого усилия взял их и, не обратив на прапорщика никакого внимания, так же деловито поскакал обратно. Аким же остался на пирсе вместе со стазис-станцией. Он на секунду растерялся. Сейчас этот кривобокий скроется в кустах… И что тогда?

— Э-э-э… женщина… где вы там? — говорит Саблин и поначалу делает за ботом один нерешительный шаг. И понимает, что бот сейчас скроется… И делает второй. И начинает догонять кривобокого. — Подождите… Куда он всё потащил-то? Вы слышите меня?

— Не волнуйтесь, — тут же раздаётся в наушниках, — мы проверим заказ, и если это то, что мы заказывали, вы получите свою награду.

«Проверим заказ? Награду?».

Нет, Саблин не останавливается:

— Награду…? Подождите с наградой…. С Олегом-то что? Он ранен, он здесь, со мной… Вернее, то, что от него осталось.

— А что от него осталось? — без всякого видимого интереса спрашивает женщина.

— Только голова, она жива, она в стазисе. Вы вылечите его? Вы должны ему помочь…

— Должны? — отвечает ему женщина довольно холодно. — Нет, не должны. У нас перед ним никаких обязательств на этот счёт не было.

— Как не было? — теперь Саблин уже довольно быстро идёт за ботом. Пытается догнать его. — Но он сказал… Вернее, писал, чтобы я отвёз его сюда… к вам. Что вы спасёте его… Вы должны его… вылечить.

И тут он слышит твёрдое и холодное:

— Нет. Не должны. Награда за заказанные материалы включает все риски и всю медицинскую помощь, — даже удивительно, что женщина может так холодно и безэмоционально говорить.

Бот уже скрылся в чёрных зарослях. Саблин не задумываясь шагает за ним, отводя рукой нависающие ветки. Сразу он слышит шелест… Это десятки длинных, крылатых тараканов каких-то, стрекочут крыльями, один даже садится ему на камеру, он смахивает его перчаткой. И, держа дробовик наперевес и скрепя сервомоторами, старается не отстать от бота. А бот, хоть и кажется кривым и громоздким, очень быстро движется вверх по заросшему склону. Растительность тут плотная, света проникает в эту чёрную массу немного, так что прапорщик торопится, чтобы не потерять бота из виду, он широко шагает, раздвигая ветки и непонятные, какие-то жирные, извивающиеся стебли стволом дробовика. Тут, в этом полумраке, множество каких-то мелких животных, летающих и прыгающих… Под ногами мельтешат, свисают с веток. Тянут какие-то… нет, не лапы, а нитки белые к его шлему. Но ему не до всей этой фауны, он вовсю скрипит приводами, старается нагнать быстрого бота. А дорога ведёт наверх, на сопку. Противоминные ботинки давят разнообразные побеги и растения. Вообще-то «тяжёлая» броня не рассчитана на рывки и ускорения, моторы визжат на высоких тонах, бедренные приводы работают в бешеном режиме, так что Саблин чувствует их вибрацию, но он потихоньку отстаёт от бота, а в наушниках он слышит всё тот же голос:

— Прапорщик Саблин, где вы?

Он не отвечает; от заметного усилия в броне повышается температура, и ему приходится запустить в «кольчугу» внеочередную порцию хладогена.

— Прапорщик Саблин, если вы преследуете нашего ассистента…

В голосе женщины, кажется, слышится удивление и, может быть, возмущение… И она продолжает:

— Это неконструктивные действия. Этого делать нельзя! Иначе… мы впоследствии прекратим наше сотрудничество с вами.

А он вместо ответа ещё ускоряет шаг, так как боится потерять убегающего бота.

— Прапорщик Саблин… Где вы? Прошу вас, ответьте!

Под его мощными ботинками захрустели то ли хитином, то ли скорлупой какие-то… личинки… или шевелящиеся яйца с лапками. Их тут на земле было немало, но Аким на это не обращает внимания, торопится. Со лба на глаза стекает испарина, и прапорщик опять загоняет в кольчугу хладоген.

— Прапорщик Саблин, ваше поведение отразится на нашем дальнейшем сотрудничестве, — доносится из наушников. Женщине хочется звучать строго и повелительно, но Аким в её голосе находит нотки паники… И не отвечает ей. Он потерял бота, и поэтому включает тепловизор. И это ему помогает: впереди едва различимый белый контур… Он движется. Это бот. Всё остальное тут статично. И тут вдруг на левый монитор его маски выводится сигнал: Аккумулятор. Заряд двадцать пять процентов.

«Рогата жаба! Надо было сменить аккумулятор прежде, чем кидаться в эти заросли. Да кто же знал-то, что бегать придётся».

В принципе, ничего страшного; в новых бронекостюмах расход энергии побольше, чем в прошлой модели, но заряда в двадцать пять процентов хватит на три часа активной работы всего костюма.

Шаг, шаг… Ещё