Зодчий. Книга VI - Юрий Александрович Погуляй

— Паулина не последний человек в наших краях. Мне необходимо исключить любые варианты случайностей.

Я открыл папку, пробежался взглядом по первой анкете. Хирург Владимир Григорьев. Послужной список великолепный, образование прекрасное. Где и как получил отметку «сомнительный» — непонятно. Но без причины такие не ставят.

— В гвардии есть такие? — спросил я, не поднимая глаз.

— Увы, — вздохнул Миклуха. — Боюсь, мы в катастрофической ситуации. Если уволить всех сразу, это вызовет непредсказуемые последствия. Я бы предложил вам избавляться от неблагонадёжных людей по одному, через разные промежутки времени.

— Спасибо, Феофан Валерьевич.

Я закрыл папку. Кадровик терпеливо ждал, сидя по стойке смирно, глядя то на меня, то на папку.

— Что там с Драконовым? — тему нужно менять. Революция, конечно, плохо, но и охота на ведьм мне здесь не нужна.

— Должен прибыть завтра, ваше сиятельство, — живо ответил Миклуха. — За него можете не волноваться, его я проверял лично. В сомнительных связях не замечен, в движениях не состоял, в протестах не участвовал. Прекрасный кандидат!

— Вот и славно. Тогда ещё раз спасибо. Вы свободны.

Феофан Валерьевич поднялся, бросил ещё один взгляд на папку, а потом коротко поклонился и поспешил к выходу. Я же достал из-под стола ужин, развернул шуршащий пакет, взял замотанную в салфетку вилку.

А затем отодвинул «список Миклухи» в сторону.

* * *

Полевой госпиталь близ города Ямбург

Ночью подморозило, и земля под сапогами похрустывала. Майор Карантинной Службы Парфёнов шёл по дорожке, то и дело оглядываясь на спутников. Охрана на блокпосте взяла под козырёк, пропуская начальство. Офицер ответил им собранным, но скупым жестом.

— Прошу, — указал он направление. Слева и справа тянулись ярко-жёлтые бока бараков.

Увидев Парфёнова, охрана на двери вытянулась по стойке смирно. Майор же молча открыл дверь и вошёл в отапливаемый барак. Следом за ним, чуть пригнувшись, внутрь ступила очень высокая женщина в белой шубе. Коротким жестом сбросила её с себя, но драгоценную одежду быстро подхватил следующей за ней помощник.

— Вот… — сказал майор.

Ряды коек уходили вдаль. Люди, спасшиеся после захвата Ивангорода, либо лежали на кроватях, либо сидели рядом с ними. На гостей все отреагировали с интересом, но и раздражением.

Женщина подошла к первой кровати, взяла планшет, висящий рядом, и вчиталась. Нахмурилась. Мужчина, чью историю болезни она смотрела, чуть сжался.

— Как вы себя чувствуете? — спросила женщина холодным тоном и добавила, перевернув карту. — Александр.

— Хорошо, ваше благородие… — неуверенно ответил тот.

— Прошу, вытяните руки перед собой, — приказала она, и «больной» немедленно подчинился. Майор наблюдал манипуляциями гостьи с равнодушием. Та же проверила рефлексы, посветила в глаза, после чего положила руку на голову испуганному мужчине и наморщила лоб. Затем отстранилась, вытерла ладонь о дорогой платок и бросила тот на пол. Следующий за ней помощник подхватил и его.

— Вы правы, Михаил, — повернулась к майору женщина. — Если ваши люди ничего не напутали. Очевидно обратное влияние. Полагаю, остальные наблюдаемые покажут те же результаты?

— Перед вами был самый тяжёлый случай, — отчитался Парфёнов. — Мы планировали, что придётся зачищать его уже позавчера. Шли необратимые изменения. Судороги уменьшились, но ещё сохраняются.

Алекандр, о котором говорили, сел на край кровати, нервно глядя себе под ноги.

— Необратимые… Не такие уж и необратимые, как я вижу, Михаил, — женщина, от вида которой у специалиста Карантинной Службы шли мурашки по коже, оглядела барак. — Покажите то, о чём говорили.

Парфёнов покорно двинулся к выходу, на миг задержался, пока его спутница одевалась. Вскоре они снова шли по осенней земле, к лабиринту из гудящих на ветру щитов, построенных Зодчим.

Когда женщина оказалась перед укрытыми от непогоды иконами, то поморщилась:

— Выходит, вы не шутили?

— Никак нет, ваше сиятельство, — отчеканил Парфёнов.

— Церковь всюду пихает свои побрякушки, — сквозь зубы процедила она. — Убрать их отсюда, немедленно. Но так чтобы никто не видел. Поживее.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — не моргнул майор.

— Как зовут этого Зодчего? Бакалжанов?

— Баженов, ваше сиятельство. Позвольте напомнить, что он особа ныне приближённая к Императору.

— Держи свой язык за зубами, Михаил. И не забывай, что не он один.

Начальник Карантинной Службы с ненавистью уставилась на лики святых, спрятанных в нишах.

— Что делать с пациентами, ваше сиятельство? — Парфёнов прекрасно понимал, что последует дальше. Но ему необходимо было прямое распоряжение. Так потом легче спится по ночам.

Пусть ответственность на себя берёт госпожа Кроницкая лично.

— Держать. Наблюдать. Ты должен понимать, что с тобой станет, если вот это вот, — она кивнула в сторону икон, — станет известно. С твоей квалификацией найти работу будет очень сложно.

Майор кивнул.

— Мне нужно, чтобы несколько человек прошли процесс до конца.

— Ваше сиятельство, если кто-то узнает, что иконы пропали…

— Так найди копию, Миша! — прервала его княгиня Кроницкая. — Я не обязана всё за тебя решать. Это ты должен делать, а не я.

— Простите, ваше сиятельство, — покорно кивнул Парфёнов. — Всё сделаем в лучшем виде.

Женщина в дорогой шубе ещё раз окатила презрением иконы и быстро пошла прочь, сопровождаемая помощником. Майор же посмотрел на лица святых, стиснул челюсти, торопливо перекрестился, воровато оглянувшись, а затем отправился на поиски мешка.

Глава 8

— Михаил Иванович? — осторожно спросили в трубке. Голос пожилого человека, приглушённый, будто бы мужчина прятался где-то в тёмном чулане, опасаясь себя выдать, и всё равно прикрывал микрофон ладонью.

— Вы не ошиблись. С кем имею честь? — мягко поинтересовался я.

Звонивший замялся. Я прикрыл глаза, вернувшись к силе Колодца. Каждая свободная минута уходила на возобновление затраченных в бою источников. Так что звонок застал меня во время очередной медитации, между встречами по делам фронтира.

— Это Лукьянов. Борис Степанович, — представился человек и торопливо добавил, — Зодчий из Ямбурга. Вы недавно работали в моём Конструкте… Ну, тогда… Да вы, наверное, помните.

— Конечно, Борис Степанович, чем могу помочь?

Пауза. Голос стал ещё тише.

— Михаил Иванович… Здесь может случиться страшное. Я не знаю, что и делать. Но молчать не могу. Чудовищно. Просто чудовищно.

Он словно всхлипнул.

— Скверна? — предположил я, насторожившись. Вроде бы никаких новостей в сводке от Черномора не поступало.

— Хуже, Михаил Иванович. Гораздо хуже, — он пробормотал что-то неразборчивое, а затем выпалил необычайно чётко, ясно и спокойно. — Простите за моё волнение. Они ведь убьют меня, если узнают.

— Успокойтесь, Борис Степанович, — подобрался я, теряя терпение. — Скажите, что произошло, и, может быть, мне удастся помочь.

— Уповаю на это, Михаил Иванович. Это насчёт вашего изобретения в полевом госпитале. Оно ведь работало. Людям ощутимо становилось лучше. Врачи глазам не верили. Ах, как мне