Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

Молчать надобно. До какого-то предела. А вот до какого…

– Если я поняла правильно, мейр Истерман, то… я буду говорить Фёдору, а ты – мне?

Рудольфус поморщился. Вот прямота незамутненная!

Разве так надо? Разве так в Лемберге поступают? Впрямую все говорят?

Кошмар какой! Приличный человек так цель словами застит, что ее и видно не будет. Таких кружев языком понаплетет…

Россы!

Все впрямую, простые, как клинок, но и сила в них как в клинках. Потому надобно с ними осторожнее, в обход, в дипломатию…

– Я бы не стал так прямо…

– Но куковать ночной кукушке не дашь. Или с твоего голоса, или в суп?

– Я, боярышня, старше, опытнее и знаю, как лучше будет.

– Для кого лучше? Для меня? Фёдора? Тебя? Россы? Лемберга?

Руди даже глаз не опустил. Но и Устинья тоже.

– Попомни мои слова, мейр. Если придется мне замуж за царевича выйти, делать я буду то, что лучше для Россы. Не для тебя или меня, а для моей родины. Не для твоей.

Сказано было увесисто.

Руди даже отшатнулся, трость перед собой вскинул.

– Откуда ты…

– Вот уж невелика загадка, – фыркнула Устинья. Отвернулась да и пошла себе восвояси.

И на взгляд, который сверлил ее спину, внимания не обратила. Руди бы с удовольствием ударил сейчас между лопатками, обтянутыми синей тканью сарафана, туда, где сбегала по ложбинке длинная рыжая коса. Ударил – и посмотрел, как хрипит и корчится высокомерная дрянь.

Умная дрянь.

Видно, что она ничего не знает. Но легко догадается, разберется, поймет. А и правда, чего тут неясного?

Можно клясться в верности чужой стране. Но будет ли клятва честной?

Всякое бывает.

Но… недаром государь Сокол приказал иноземцев и иноверцев на государственные должности не брать. И к воспитанию детей не подпускать.

Это уж потом подзабылось, вот и нашел Руди лазейку. Он ведь не воспитатель, не чиновник, он друг. А яд легче всего прятать под слоем меда.

Неудивительны и слова боярышни. То, что он ей предложил… Руди уже понял, что Устинья Алексеевна не дура. И петь с чужого голоса не будет. Разве что выгоду свою почувствует?

Все ведь просто!

У Россы – земля. У Россы – богатства природные. Тут тебе и золото, и алмазы, и пушнина, и лес, и поля обширные, незасеянные. А Лемберг маленький, люди на головах друг у друга сидят. Зато умные и образованные. Науки превзошли, дипломатию освоили…

Вот когда б умные стали глупыми править, все бы в мире и пошло ладно да гладко.

Но как объяснить это девке?

Сейчас Руди ей почти ничего не предложил. Угрожать? Так угрозы ничего не стоят, когда ты их в исполнение не приведешь.

Деньги? Власть?

В людях Руди хорошо разбирался, потому понимал: боярышне это не надобно. Ни огонька у нее в глазах не шелохнулось, когда он заговорил. Ни искорки не зажглось.

Тогда… пусть испугается?

Или и того лучше… Руди развернулся и, помахивая тростью, отправился восвояси.

Появилась у него идея. Хорошая, но ее обдумать надобно.

Раньше он боярышню так близко не видел, не разговаривал. Сейчас побеседовал – и задумался. А что можно предложить вот такой? Или, может, проще поступить? Обмануть, закружить? Где ее опыт – и его? Не сравнить даже.

Но ведь узнает. И не простит. И все рассыплется…

Надобно все серьезно обдумать.

* * *

Вдовая царица Любава точно знала: во дворце никогда нельзя просить напрямую.

Никогда!

Или не дадут, что тебе нужно, или из вредности напакостят… всякое может быть. Потому к своей цели – женить сына – она подошла окольными путями. И пришла к пасынку.

Да, вот так вот.

Борис Иоаннович – сын от первого брака ее супруга. Потом муж еще раз женился, но во втором браке у него только две девки, они нонеча замужем уже, Любава о них и не думала. А ее брак с царем был третий по счету [34].

Детей у них долго не получалось. Государь не огорчался, у него Борис есть – и первенец, и любимец, и наследник. А Любава злилась. Только через десять лет брака у нее сыночек родился. Поздний, балованный, а уж на что ей пойти пришлось для его рождения… о том и вовсе лучше промолчать. И не вспоминать никогда.

Дочек у нее и вовсе не было. Да и к чему они? Девки царствовать не могут, вот и не надобны!

Пасынка Любава не слишком любила. Но коли уж он царь, будет она с ним и доброй, и хорошей. Да и делает он много полезного. Страну крепит, реформы проводит, флот строит, земли приумножает, с соседями отношения налаживает. Единственное, что не в лад – его свадьба с рунайской княжной Мариной. Но сама себе Любава сознавалась – хороша, гадина! Так хороша, что у Любавы и в молодости рядом с ней шансов не было. Рядом с такой всякая девка уродиной покажется.

И есть у княжны еще одно достоинство.

Кажись, бесплодна она.

Борис аккуратен, но в молодости пару детей от одной из девок прижил. Жениться на ней не мог, отец не дал позволения, а потом и затухло там все. Девка замуж вышла, муж ее детей как своих принял. И от первой жены он ребеночка ждал. Так что Борька-то может.

А жена его?

Но Любаве то на пользу было.

Детей законных у Бориса нет. А наследник его кто?

Правильно, ее Феденька.

Случись что с Борисом, кто на трон сядет?

То-то же…

А если Феденька женат будет, да с детьми, оно еще и лучше получится. Так что вдовая царица отправилась к пасынку.

Тот как раз послов франконских проводил и отдыхал от дел государственных. Вот и вошла Любава, брата с собой взяла для убедительности.

– Боря, дня доброго…

– И тебе, Любава Никодимовна. Поздорову ли?

Обижало Любаву и то, что Боря ее никогда матушкой не звал.

Отец на него ругался, требовал, да Боря уперся. Мол, ты, батюшка, хоть шесть раз женись, коли захочешь, а только мать у меня одна. И родина тоже одна.

Иоанн махнул рукой да и отступился. Любаве обидно было, но не намного она была старше пасынка, так что смириться пришлось.

Сейчас уж Боре к сорока годкам, а деток-то и нет. Может, и не будет…

– Поздорову, – принужденно улыбнулась Любава. – Что послы?

– Послы… да всегда у них одно и то же на уме. Как бы им чего получить, а платить не