Тернистый путь - Виолетта Орлова

сильно волновался. Встретит ли он Индоласа? Ведь могло так статься, что старый друг отца уже давно не владеет трактиром, как знать? Выслушает ли мужчина его историю, поверит ли ему? События последних дней говорили о том, что даже друзья могут начать сомневаться в искренности его слов, что уж говорить про человека, который ни разу в жизни его не видел? При всем при этом Артуру даже не удалось сохранить ценный предмет, которым его снабдил отец, чтобы Индолас смог узнать его. Увы, в негостеприимных шатрах господина Ролли у мальчика изъяли все вещи, которые Артур так и не смог вернуть впоследствии. Как же убедить Индоласа? А главное, как самому узнать его?

Впрочем, отец рассказал мальчику об одной замечательной характеристике, которая могла сразу же указать на его старого друга — разноцветные глаза. Что ж, значит по одной этой примете Артуру придется искать таинственного Индоласа.

Замученный юноша довольно долго брел по ветке, однако, когда путешественник уже совсем выбился из сил, на его пути появился надутый в виде пончика гнездим, на котором огромными буквами было выведено «ТРАКТИРЪ». Напротив надписи кверху лапами висел муляж жирной индюшки с комично выпученными глазами и острый нож, угрожающе занесенный над ее тощей шеей; вероятно, этот нож указывал на то, что всякой птице в трактире рады исключительно в виде блюда. Из просветов между сплетенными на старинный манер ветвями горел свет. Внутри было оживленно, играла какая-то громкая музыка с этническими мотивами.

Трактир выглядел очень аутентично: на нем висели разные атрибуты охотников — колчан со стрелами, ножи разных мастей для разделки туши, ловушки, приманки и прочие предметы. На самой увешанной его стороне, а стало быть, и на самой главной, угрожающе торчала голова убитого оленя с длинными ветвистыми рогами. Гнездим действительно был старым — даже способ плетения стен у него отличался от других, более современных построек. Сквозь дырявую дверь сочился белый дымок от сжигания листьев Ваах-лаба. Артур, не раздумывая, шагнул внутрь.

Глава 32 Или где пируют, там и бока вздуют

Чудной белый дым застилал глаза любому, кто впервые попадал в Веселую индюшку. Казалось, будто все внутреннее убранство плавало в густом тумане, сквозь который проступали лишь неясные очертания людей и предметов, что, надо признаться, добавляло заведению некой доли колорита и очарования.

Здесь не существовало времени, пространство было искажено, правила, принятые в людском обществе, тут не действовали. Дым от листьев Ваах-лаба, витавший повсюду, создавал иллюзию того, что все происходящее — обман, призрачный мир, населенный бесплотными духами. За белой ширмой посетители могли легко проворачивать любые дела, задумывать осуществление рискованных афер, подписывать фиктивные договоры — словом, заниматься весьма сомнительными вещами, от которых любой порядочный человек придет в искреннее негодование.

Однако совесть приходивших в трактир безропотно молчала, ибо все происходившее в его стенах слишком походило на сон, а кто станет стыдиться собственных грез? Человек, пожелавший себя оправдать, непременно это сделает, а в качестве декора почему бы не выбрать загадочный трактир с многообещающим полумраком, пьяницами, чьи опухшие красно-сизые лица выступают из тумана как цирковые маски, натянутые на восковые физиономии, и оглушающей музыкой, способной скрыть все преступные заговоры и беседы?

Многие подозрительные личности любили бывать в «Веселой индюшке». Они приходили сюда бесшумно, под покровом ночи, как воры, и тут же растворялись во мгле, теряя свое имя, облик и характер, становясь безымянными буянами, обычными кутилами, которые пытаются заглушить разочарование жизнью в чарке с винотелем. Впрочем, надо отметить, знаменитый трактир предлагал не только легкий винотель, от которого сложно было опьянеть. Местный бармен дядюшка Эльфоран научился изготавливать диковинный напиток, который он сам заботливо окрестил как «Жизнь — дурман» или, если коротко, «Жизурман» Он даже придумал объявление для рекламы своего изобретения, которое звучало следующим образом:

«Жизнь — дурман и обман,

В ней ты призрак и туман,

Но не стоит унывать,

Слезы лить, одежду рвать,

Приходи скорее к нам

И отведай Жизурман!»

Удивительное дело, но напиток приобрел невероятную популярность. Беруанцы любят громкие слова, не несущие в себе никакого смысла. Помимо красивой рекламы, занятный жизурман обладал и другими достоинствами: он был на порядок крепче винотеля. Несмотря на то, что на дереве в целом были запрещены крепкие напитки, жизурман проявил необыкновенную живучесть и продолжал фигурировать в меню «Веселой индюшки». Поговаривали даже, что когда один из представителей власти пришел в трактир, дабы раз и навсегда запретить напиток, то дядюшка Эльфоран сказал ему:

«Все, что за пределами кабака — ваша вотчина, но в трактире свои правила. Попробуйте-ка стаканчик жизурмана и сразу полюбите дядю Рана». Удивленный страж порядка попробовал напиток и был так им очарован, что не посмел наложить на него санкции. С тех пор «Веселая индюшка» в особом почете у беруанцев, ведь там, помимо таинственной атмосферы, предлагались запрещенные напитки, от которых замутнялось сознание.

Когда Артур вошел в трактир, то мальчику сперва показалось, что все органы чувств на мгновение отказали ему, и он вдруг потерял способность воспринимать происходящее. Глаза перестали видеть, уши не могли ничего различить из-за громкой музыки, а нос совершенно ничего не чувствовал из-за обилия всевозможных, порою дурманящих, запахов. На вошедшего никто не обратил внимания, но и сам Артур не мог рассмотреть гостей, которые коварно скрывались под густым покрывалом дыма.

Оглушенный и сбитый с толку, юноша несколько секунд простоял на месте, оглядываясь по сторонам. Однако когда огромная черная туша одного из посетителей толкнула его так, что он чуть не упал, Артур поскорее отошел от входа и направился вперед, в самую гущу запахов и звуков, выставив перед собой руки. Должно быть, со стороны он напоминал крота, вылезшего из своей норы при свете дня, или слепца, некстати потерявшего свой посох.

Наконец его руки нащупали какой-то стол, и он тут же плюхнулся за него, решив дождаться момента, когда глаза станут вновь различать происходящее. Действительно, спустя какое-то время Артур привык к полумраку; теперь он уже мог даже более или менее рассмотреть своих соседей. Юноша скользил взглядом по их одурманенным лицам, напрочь лишенным какой-либо идеи, и искренне удивлялся тому, что эти люди предпочитают проводить время в подобных душных прокуренных местах, напиваясь до одурения, до дрожи в руках, до тошноты. Неужели жизнь дана человеку, чтобы он впустую тратил ее, так обессмысливая свое существование? Неужели ночной дурман, так ловко уводящий от действительности, мог заменить саму жизнь?

Внутреннее убранство трактира было под стать заведению — на роскошном кроваво-красном бархатном ковре стояли старинные столы, которые