Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

"Тянь Лун – Владыка Восточного Ветра и Проводник Дао Небес."

Так говорилось в одном из самых древних манускриптов времён эпохи Вознесённых Династий. В другом тексте, более аллегоричном, утверждалось, что Небесные драконы не просто правят стихиями, а являются воплощением Воли Неба. Их рождение знаменует великие перемены, а пробуждение – всегда предвестник новой эры, конца эпохи или же великой беды.

– Если всё это правда… – Прошептал Андрей, – …то Цзяолин – не просто союзник. Она может быть ключом. Или проклятием.

Он склонился над другим фрагментом, копией печати, якобы запечатлевавшей энергию одного из пробуждённых Тянь Лунов в древности. Там говорилось, что в момент пробуждения их аура затрагивала каждый живой лист, каждый поток Ци в пределах тысячи ли. Сами звёзды на небе могли тускнеть, когда они в гневе прорывали покой мира.

Андрей перелистнул страницу и нашёл записи алхимиков эпохи Красного Жезла, в которых описывалось, как Небесные драконы могут соединяться с носителем через ритуалы крови и духа. Именно такие связи, какие у него и Цзяолин. А дальше шёл фрагмент с предупреждением:

“Остерегайся, ибо сердце Небесного Дракона не знает жалости, если разрушен баланс. Даже союз, заключённый в любви или верности, может быть расторгнут в миг, когда нарушена гармония мира. Хозяин, забывший об этом, станет первым, кого оно испепелит.”

Он отложил свиток и перевёл взгляд на спящую Цзяолин. Она была столь близка – и в то же время чужда человеческому пониманию. Слишком древняя. Слишком сильная. И всё же… его.

– Я узнаю всё, что смогу. – Прошептал он. – До того, как пробудится следующий.

Он уже знал, если уж Небесный дракон пробудился, хотя и с его помощью – значит, остальные тоже не за горами. А каждый такой зверь… это не просто угроза, это сдвиг самой ткани мира. Он собирался быть готов. И для этого ему потребуется всё: древние хроники, забытые артефакты, магия, алхимия, и даже старые враги.

………….

Говорят, в те времена, когда Великая Пыль ещё не осела на кости павших богов, а звёзды каждый вечер падали с неба, оставляя в воздухе шёпот Мира Дао, между земным и небесным миром летал одинокий дракон, которого называли по разному – Небесный Плавник… Нить Ветра… И даже Перекат Гроз…

О нём слагались песни в древних монастырях, и даже те, кто никогда не видел чешуи дракона, склоняли головы при упоминании его имени. Потому что он не был просто духом неба – он был воплощением равновесия. Между Духовными Зверями, жаждущими пожирать души, и бессмертными, стремящимися к власти над Великим Путём. Именно этот дракон был тем, кто выстраивал печати, чтобы не дать зверям древности прорваться в человеческий мир. Он не подчинялся ни одному Богу. Он парил над ними.

Согласно хронике “Летопись Пурпурной Вершины”, такой дракон впервые сошёл с небес в Эру Пепельных Небес, когда великая война разрушила хребет мира, и орды духовных зверей пожирали города, поглощая плоть и память. Тогда, когда даже древнейшие секты падали под ударами чудовищ, и сама ткань мира рвалась от боли, он появился – в тишине утреннего солнца, спускаясь со звёзд.

Говорят, его тело было длиной в семь небесных ли, а дыхание его разрывала облака на лепестки ледяного ветра. Его глаза отражали звёзды, которых ещё не было. Один его рык заставил остановиться триста зверей, и старейший из них – Бронзовый Клыкастый Жу – пал на колени, признав превосходство.

Но даже этот дракон не был бессмертен в привычном понимании. Каждый его бой истончал нити Дао, вплетённые в его душу. И тогда, в последней битве – против Девятиликой Гидры из Чёрного Болотного Мира, он отдал последнюю каплю крови, чтобы заточить врага и запечатать врата между мирами. После той битвы он исчез, растворившись в миражах гор, оставив только слабый отголосок в крови некоторых редчайших линий драконов.

Но древние монахи считали, что однажды, если мир снова приблизится к краю, Небесный дракон переродится. Не как зверь, но как дух-проводник. И его новый облик соединит небесное и земное. И тогда сам Путь Дао дрогнет – чтобы изменить судьбу всей Поднебесной.

Теперь, когда Андрей – человек – и Цзяолин – дракон – вновь соединились, легенда обрела тело. И даже старейшины самых древних школ, узнав, что Небесный Дракон снова летит в небе, вспомнили забытые клятвы.

………..

В утренней тишине долины, когда первые лучи солнца только начинали растекаться по вершинам скал, Андрей сидел в позе лотоса среди извивающихся магических печатей. Воздух был насыщен остаточными волнами энергии от недавнего прорыва, и сама земля казалась натянутой струной – дрожащей, словно ощущая, что её хозяин стал другим.

Цзяолин, величественный Небесный дракон, витала неподалёку, её золотисто-лазурные чешуйки мерцали в утреннем свете, отражая слабые колебания эфирной силы. Она не приближалась. Она ждала. И Андрей чувствовал, что с этого момента всё будет иначе.

Когда Андрей достиг уровня Доу Хуан, в его теле пробудилось нечто иное – глубинное, древнее. То, что не относилось ни к человеческому, ни к духовному. В его ядре вспыхнул третий свет – тень, что плавно разворачивалась в спираль, полную знаков, символов и звуков, которые нельзя было описать словами. Оно не было результатом техники или культивации. Оно было наследием.

И это наследие отзывалось. В снах. В ощущениях. В самой плоти. Он видел чешую – как у дракона, но на себе. Видел крылья, что были не плотью, а духом, разворачивающиеся за его спиной. В теле он чувствовал пульс архаических Законов, словно сама структура мира начинала перестраиваться под его шаги. Цзяолин объяснила это просто:

– Ты не просто мой всадник. Ты – носитель древней крови. Не человеческой. Не звериной. Ты тот, кто был рожден в перекрестье двух миров.

В свитках и обрывках знаний, собранных семьёй Лин и Соль Хва, упоминалось о Камне Наследия Драконьего Ока – кристаллизованной памяти одной из древнейших ветвей Небесных драконов, павшей в войне с Богами. Он должен был находиться в забытом монастыре на восточном склоне гор, сокрытом в искажённой туманной реальности, куда не проникал даже взгляд звёзд. Они с Цзяолин отправились туда. Ведь найти сам монастырь оказалось не так уж и сложно. Куда сложнее было найти то, что там было сокрыто.

Когда Андрей положил ладонь на черный обсидиановый монолит в центре монастыря, всё исчезло. Его сознание погрузилось в древнюю память, обнажив перед ним хоры звуков, всполохи битв в небесах, и мысли существ, древнее которых был