Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

Это был не просто акт медитации. Это было… раскрытие. Он впервые позволил своей новой силе свободно течь, не сдерживая её ни печатями, ни кольцевыми ограничениями. Он больше не был тем, кто крадётся по теням. Он стал Императором – Доу Хуан.

Потоки энергии ринулись из его ядра, и мир откликнулся на его зов. Горные вершины задрожали едва уловимо, не от страха – от уважения. Лёд на далёких склонах хрустнул, словно приветствуя нового властителя горных ветров и глубинных рек.

Глаза Андрея оставались закрытыми, но внутренний взор пронёсся над землёй, словно взгляд дракона, парящего в вышине. И сейчас он ощущал буквально всё. Каждую травинку, что была напитана духовной влагой… Каждую трещину в скале, где затаилась змея с пробудившимся сознанием… Каждую песчинку, напитанную остатками древней ауры, оставленной забытыми культиваторами Эпохи Распада…

Но самым поразительным было то, насколько ясно он начал чувствовать духовных зверей. Ранее их ауры были для него как сияющие звёзды на ночном небе. Теперь – как очертания лиц перед ним. Он различал дыхание, темперамент, волнения и даже жажду силы каждого из них.

Он чувствовал глубокое, ленивое дыхание духа-саламандры, что дремала в пещере под горячими источниками к югу. Остро ощущал тревогу стаи духовных волков, скрывающихся в сосновом лесу – их лидер недавно столкнулся с кем-то опасным. А где-то за дальними перевалами, в долине, скрытой от всех карт, он впервые уловил незнакомое… ритмичное биение сердца. Огромного сердца. Сердца кого-то, кто, возможно, только начал пробуждаться. Он открыл глаза.

Мир изменился. Он видел сквозь ткани реальности. Нити магии, раньше едва различимые даже в бою, теперь сияли перед ним целыми системами. Он видел их пересечения, точки нестабильности, чувствовал, как можно переплести две несовместимые стихии в один удар. Он видел силу там, где раньше её не было. В дыхании ветра, в испарении росы с цветка, в взгляде зверя, что прятался за утёсом.

– Вот оно, дыхание Императора… – Прошептал он себе, и земля дрогнула в ответ.

В этот момент с высоты спустилась Цзяолин, взмахнув своим гибким, переливчатым телом. Её появление было не грозным – а естественным, как появление грома после вспышки молнии. Она кружила над долиной, ощущая всё то же, что и он.

– Ты тоже чувствуешь? – Мысленно обратился он к ней.

Ответ не потребовал слов. Только ощущение. Связь. Плавная, мягкая, но абсолютная. Драконесса пронеслась рядом, её крылья разогнали облака, и весь ландшафт будто отозвался на их взаимное усиление. Им уже не нужно было говорить – они были связаны тем, что понимали друг друга на уровне самого дыхания мира.

Он поднялся с земли, и его тело не просто двигалось – оно парило. Воздух сам отступал перед ним, энергия мира стекалась, будто признавая в нём нечто высшее. Он понял, что теперь он не просто часть этого мира. Он – один из тех, кто влияет на его дыхание.

В этот же час, далеко на юге, где небесные зеркала Империи были настроены на слежение за потоками энергии, астрологи древнего ордена упали на колени. Их инструменты расплавились от энергии, исходящей с севера. Их карты загорелись. Их глаза были полны ужаса.

– Император пробудился. – прошептал самый старый из них, глядя на небо. Но его имя они пока не знали. А он – лишь поднял взгляд в небо, чувствуя, что впереди будет… многое.

В то же время, в сокрытых глубинах Северных предгорий, где горные цепи сплетаются в каменные гроты, а ветра воют сквозь расщелины, веками спал один из древнейших зверей Эпохи Пепельных Небес. Там, где земля давно покрыта черным налётом, а камни исписаны забытыми знаками древних печатей, дрожь прошла по застылым пластам времени. Она началась с еле ощутимого сдвига воздуха, как дыхание перед громом. Камни, нависавшие над бездонной трещиной, дрогнули. Тонкая пелена инея, что покрывала их веками, начала стекать каплями, словно сама природа чувствовала пробуждение… И не желала оставаться свидетелем.

Внутри этого подземного лабиринта, под слоями магии и веков, вдруг раздалось тяжёлое, грудное дыхание. Сначала неровное, как будто кто-то заново учился дышать. Потом – глубокое, вкрадчивое, как у зверя, что смутно вспоминает собственную ярость. За ним – низкое рычание, в котором смешивались голод и ярость, долгие века заточения и неутолимое желание сожрать что-нибудь… живое. Он открыл глаза.

И тьма задрожала. Этот зверь не имел одного имени. В древних свитках его называли Сыном Глубин, Тем, Кто Поглощает Свет, а где-то на Востоке – Мёнгук, зверь-бездна, чья пасть всегда пуста, как и небо в час затмения. Его тело было подобно сгустку материи, сотканной из камня, корней и мрака. Из его спины торчали словно бы окаменевшие рога, а между ними струились струи плотного тумана – испарения силы, едкие и болезненные.

Десять тысяч лет назад он был ранен Богами. Ему выжгли сердце, выжгли ядро. Но его тело – оно не умирало. Оно лишь ждало, пока не наберётся достаточно духовной энергии, чтобы началось восстановление. И теперь, спустя столько лет, поток сил в этом мире вновь стал подниматься – пробуждаясь вместе с ним. Сейчас он ощущал как минимум трёх существ, что могли бы ему помочь в деле восстановления.

Первый – был знаком. Тот, что нёс в себе частицу неведомого Бога. Его присутствие било по инстинктам. Слишком ярок. Слишком близко. Слишком… Вкусно…

Второй – был спутан с первым. И являлся драконом. Небесным. Сильным. Опасным. Но его тоже можно сожрать, если удастся отделить от хозяина.

А третий… Третий был где-то в пустоте. Далеко. Но тоже пробуждался. Это беспокоило Мёнгука. Это значило, что пробуждение не было случайностью. Что кто-то – или что-то – снова привело этот мир к черте. Как когда-то давно, в Эру Расколотых Небес.

Он медленно, и чуть ли не со скрипом трущихся друг об друга камней, поднялся. Его движения были медленными, но земля дрожала с каждым шагом. С потолка пещеры срывались камни. Стершиеся печати, вбитые в скальную породу, лопались, будто бумага под напором ветра. Врата, удерживавшие его столько веков, рассыпались пеплом.

С поверхности вверх поднимался холодный, чужой порыв ветра, насыщенный чёрной духовной энергией. Лес начал увядать. Звери бросались прочь от его приближения, птицы исчезали с неба. Даже неразумные создания инстинктивно чувствовали: надвигается бедствие.

Голод сжигал его изнутри. Он медленно вытянул нос вперёд, ощупывая мир, вбирая запахи, колебания силы. И нашёл то, что искал. Духи.