Фантастика 2025-96 - Ким Савин

— Топай, — угрожающе приказал он.

Я прошел через проходную, получил ещё один толчок в спину. Шагнул наружу и услышал, как позади захлопнулась решетка. Какой знакомый звук.

Я поправил рюкзак на плече и обернулся, злобно изучая ворота и дверь своей новой тюрьмы.

— Держи, яцу, — осклабился охранник и бросил мне через прутья рацию. — Хозяин просил передать. Добро пожаловать в наш райский уголок.

Я поймал рацию одной рукой, сгорая от гнева на себя и на них.

— А теперь иди, развлекайся! — крикнул один из них, и вся троица расхохоталась. — Торопись, а то все шоу пропустишь!

Бесконечное лето, часть 1

Мать его, вот это я попал.

Здоровенная стена отгораживала город от лесного массива, наверху колючка, вышки по периметру, камеры, прожектора… Это чертов Алькатрас, а не курорт, и я добровольно вошел в тюремный двор.

Казалось, чего мне не хватало, — сидел бы сейчас у Асуры под сиськой, в прохладе, попивал холодный чай, и пялился бы в тв. Но вот он я, будто адреналиновый наркоман, залез в самую жопу и сокрушаюсь от понимания, что из нее не вылезти.

Стоит задаться вопросом, — зря ли я сюда приперся?

Торчать под воротами было глупо, поэтому я пошел прочь по дороге, оценивая обстановку, в которой оказался.

Прошел заваленный шлагбаум, побрел по дороге в сторону брошенных строений, будто выходец из убежища на радиоактивных пустошах.

Ничего тут хорошего меня не ждало. Желтая трава пробивалась через трещины в асфальте, припаркованная у остановки машина давно сгнила и была разграблена, и, кроме шелеста бамбуковых листьев на обочине, на уши давила тишина.

А это что? Интересно… Я приблизился к перекрестку, в центре которого заметил лежащего человека. Я присел над телом, беспристрастно его изучая. Ему проломили голову, могу предположить, что монтировкой или молотком, вон дырень какая. Перед этим избили, он дрался, вся одежда в засохшей крови. Рубашка потрепана, в грязи, зубы прогнившие, лицо истощенное… Вот так просто валяется на дороге, и никому до этого нет дела, даже камере на столбе. Хм.

Я снял рюкзак, достал из него запасную футболку, порвал на лоскуты и повязал один как бандану на лицо. Не хочу, чтобы на видеозаписях засветилась моя милая мордашка, на всякий случай, учитывая какое дерьмо здесь творится.

— А мне здесь нравится, — заявила Муза, танцующая, как стриптизерша на столбе. — Тихо. Трупы. Заброшки. М-мм…

— Наслаждайся, — буркнул я и встал с колена.

Чем ближе я был к домам, тем больше понимал, что Муза нашла в этом месте. Я подмечал следы на каждом шагу. Огрызок бутылки в крови. Брызги на выцветшем рекламном щите. Расколотая бейсбольная бита, брошенная кем-то впопыхах. Ботинок без подошвы, рваная куртка в паре шагов от него. Сгоревшая машина.

Вдали заметил дымный след. Что-то горит? Стоило проверить.

Двигаясь по заросшей дорожке, я преодолел парковку, а затем и дворик, подходя к крайней, угловой, пятиэтажке. Странно, но большинство окон у здания были целыми, на некоторых балконах висело истлевшее белье, забытое прежними хозяевами.

Продрался через кусты, выходя к подъездам. В тени многоэтажки компания парней и правда разожгла костер, соорудив из железной бочки самодельный гриль. На край они положили сетку, а сверху котелок с варевом, что кипел на открытом огне. Четыре фигуры сидели вокруг котелка, что-то обсуждая. Услышав шум, они разом обернулись в мою сторону. Одного взгляда на их рожи хватило, чтобы понять, как действовать.

Первым мне навстречу поднялся крупный мужчина с пивным животом, на нем были грязные шорты и рваная майка-алкоголичка.

— Смотри, Кабуки… — прохрипел он, обращаясь к тощему дружку в балахоне. — Новенький. Чистенький какой. И ещё с подарками…

— Ага, ага, — закивал тот, облизывая сухие губы, и подталкивая остальных. — Ребята, у нас гость, вставайте, вставайте!

Тощий вскочил с пластиковой коробки, на которой до этого восседал, схватил толстую арматуру и бросился ко мне с явно недобрыми намерениями.

Я перешел на бег, быстро сближаясь, движения были расслабленными, размеренными, легкими.

— Мочи его!!! — завопил лидер, размахивая пожарным топориком.

Тощий уже был на расстоянии удара, я мог перерезать ему горло быстрым выпадом, но вместо этого бросился на летящую руку с арматурой, легко взял её в захват и вывернул локтем вверх. Все, этот мой.

Я развернул его спиной к себе, потянул за кисть и нажал на плечо, заставляя суставы хрустеть, а кисть разжаться, выпуская оружие. Потом обвил предплечьем горло и поставил его лицом к дружкам. Они остановились, не понимая что происходит.

— Яцу, отпусти его! Хуже будет! — заорал один из них, потрепанный паренек с синяками под глазами.

Свободной рукой я достал танто и щелчком выпустил лезвие.

— Что ты творишь⁈ Чего он хочет, а⁈ — занервничал главарь.

Под маской я улыбался, и немного жаль, что они не видели, иначе уже бежали бы со всех ног. Перехватив нож обратным хватом, я начал наносить короткие удары жертве в грудь и живот, крепко удерживая стальной хваткой, не позволяя вырваться.

— Что за херня?!!!

— Симмата!

— Он псих какой-то?!!!

Тощий извивался и кричал от боли, пока танто бил его ещё и ещё, ещё и ещё, пока под ноги не потекли горячие ручьи, а лица его товарищей не вытянулись, будто резиновые маски. Финальным взмахом я пырнул его в сердце, грубо прервав последний крик, а потом схватил за волосы и легким нажатием заставил труп поклониться ошеломленным зрителям. Разжал пальцы, позволяя телу рухнуть лицом на площадку, но не дожидался его падения, и выстрелил вперед, закрепить результат.

Они не умели драться. Даже базовых навыков защиты не было. Неуклюжие увальни с опытом пьяных потасовок. Да ещё и оробевшие от страха.

Парень в балахоне так испугался, что закрылся руками, поэтому я на ходу вспорол ему живот, ногой оттолкнул главаря, не позволяя ударить топором, и переключился на четвертого бродяжку. Он был самым молодым в компании, и держал перед собой ржавую трубу. Я легко выбил её из дрожащих рук, перехватил за край и с размаха ударил ей ему в голову, отправив задохлика в нокаут.

Балахон корчился в пыли, зажимая рану на животе и харкая кровью, раскрутив трубу, я закончил его страдания точным ударом в висок, под крики ошарашенного главаря. Труба застряла острым концом у балахона в черепе, и я бросил её, направившись к толстячку.

— Нет, нет,