Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

вместо своего отца, который отныне занимался тем, чтобы обеспечивать свою талантливую дочь всем необходимым для дальнейшего возвышения их рода. Мужчина просто честно признался, что как артефактор она лучше его.

В то же время третий принц, Андрей Алексеевич, не терял времени даром. С присущей ему дипломатичностью и обаянием он добился от отца согласия на создание Императорского научного общества. Формально — для изучения и развития магических наук, неформально — для анализа и применения технологий, изъятых у «Общества Вечного Огня».

— Эти знания слишком ценны, чтобы пылиться в архивах, — убеждал он императора. — Под должным контролем и наблюдением они могут принести огромную пользу.

Так, в считаные месяцы произошло то, что многие наблюдатели окрестили «научным ренессансом Российской Империи». Три направления исследований, три принца, три амбициозных проекта — и за каждым из них неизменно угадывалась тень Авроры Сергеевны, даже если сама она оставалась в стороне, посвящая своё время благотворительности и светским обязанностям.

* * *

За три месяца, прошедших с момента гибели фон Хааса, моя жизнь изменилась неожиданным образом. Впервые за долгое время я получил возможность вдохнуть полной грудью. Дела «Общества Вечного Огня» были закрыты — их российский филиал разгромлен, ключевые фигуры нейтрализованы, агенты влияния выявлены и арестованы. Аврора Сергеевна пребывала в сибирской ссылке, а Судебное Бюро занималось анализом изъятых документов и артефактов.

Но самым удивительным изменением стало то, чего я никогда не планировал — я начал проводить всё больше времени с Варварой Черновой, и эти встречи постепенно переросли в нечто большее, чем просто профессиональное сотрудничество.

Помню наше первое настоящее свидание — не деловую встречу, не совместную работу над артефактами, а именно свидание. Я пригласил её в оперу. Несмотря на то, что моё приглашение было официальным и сдержанным, она приняла его с неожиданным энтузиазмом.

Когда я заехал за ней тем вечером, Варвара предстала передо мной в новом свете. Вместо привычного рабочего костюма и собранных волос — элегантное платье насыщенного изумрудного цвета, струящееся по фигуре, и свободно лежащие на плечах локоны. Она выглядела… ошеломляюще прекрасной.

— Вы собираетесь стоять так весь вечер, Максим Николаевич? — её голос вернул меня к реальности.

— Прошу прощения, — я предложил ей руку. — Просто я привык видеть вас… в иной обстановке.

— И как вам эта перемена? — в её глазах мелькнули озорные искорки.

— Вы прекрасны, — ответил я просто, без обычного сарказма. — Впрочем, вы всегда прекрасны, даже когда ваши руки по локоть в каком-нибудь экспериментальном составе для артефактов.

Она рассмеялась, и этот звонкий, искренний смех был настолько непривычен, что я на мгновение растерялся.

Тот вечер изменил всё. В ложе Императорского театра, среди бархата и позолоты, под звуки величественной музыки, мы говорили — не о работе, не о защитных артефактах, не о «Обществе Вечного Огня», а о простых вещах: о детских воспоминаниях, о любимых книгах, о мечтах и надеждах.

— Знаете, — сказала она в антракте, когда мы прогуливались по мраморному фойе, — раньше я видела в вас только полезного союзника. Сильного мага, влиятельного Законника, человека, который может защитить мои исследования.

— А теперь? — я поднял бровь в ожидании ответа, который жаждал и одновременно боялся услышать.

— Теперь я вижу Максима, — она внимательно посмотрела мне в глаза. — Человека с блестящим умом, сложным характером и… чем-то таким, что заставляет хотеть узнать его лучше.

Эти слова, произнесённые спокойно и искренне, заставили меня по-новому взглянуть на наши отношения. Были ли мы просто союзниками по необходимости? Или между нами возникло нечто большее, что мы оба не решались признать?

С того вечера наши встречи стали регулярными. Мы ужинали в уединённых ресторанах, гуляли по набережным Невы, посещали художественные выставки. Иногда просто сидели в её лаборатории или моём кабинете, разговаривая до поздней ночи.

Однажды, после особенно долгого разговора, затянувшегося почти до рассвета, Варвара вдруг спросила:

— Чего ты боишься, Максим?

Я уже привык к её прямолинейности, но этот вопрос застал меня врасплох.

— С чего ты взяла, что я чего-то боюсь?

— Все чего-то боятся, — она пожала плечами. — Даже самые сильные маги. Даже Законники.

Я задумался. О своих страхах я редко говорил даже с самим собой.

— Я боюсь не успеть защитить того, кто на меня рассчитывает, — наконец ответил я. — Боюсь, что однажды моих сил и способностей окажется недостаточно.

— То, что важно, или тех, кто важен? — уточнила она.

— И то, и другое, — я встретил её взгляд. — А ты? Чего боишься ты?

Варвара помолчала, словно взвешивая, стоит ли открываться.

— Я боюсь потерять свободу, — наконец произнесла она. — Не физическую — свободу мысли, свободу творчества. Знаешь, когда мои исследования стали привлекать внимание важных людей, я поняла, насколько это опасно — быть ценным для могущественных. Они видят в тебе не человека, а инструмент.

— Я никогда не буду относиться к тебе как к инструменту.

— Знаю, — она улыбнулась. — Именно поэтому мы сейчас здесь.

С того времени всякий раз, когда я думал о защите империи или борьбе с «Обществом», в моих мыслях неизменно присутствовал образ Варвары. Я понимал, что теперь защищаю не абстрактное государство, а конкретного человека, который стал мне неожиданно дорог. И это чувство дало мне новую силу и решимость.

В один из весенних дней, когда Нева только освободилась ото льда, мы сидели на скамейке в парке Летнего сада. Варвара задумчиво смотрела на воду.

— Знаешь, что меня удивляет в нас? — вдруг спросила она. — То, как легко нам быть вместе. Словно мы знакомы целую вечность.

— Может, в прошлой жизни мы уже встречались, — полушутя предположил я.

Она повернулась ко мне.

— А ты веришь в прошлые жизни? — спросила она.

— Так вышло, что да, верю, — я взял её за руку. — Но знаешь, мне больше нравится думать о настоящем и будущем.

— И каким ты видишь это будущее?

Я посмотрел на наши соединённые руки и вновь поднял взгляд на девушку, отчего она слегка смутилась, но взора не отвела.

— Я вижу его с тобой, — просто ответил я. — Остальное… детали.

Она улыбнулась и прижалась ко мне, положив голову на плечо. Мы сидели так долго, наблюдая, как солнце садится за горизонт, окрашивая Неву в золотистые тона. Мир вокруг казался удивительно мирным и безопасным, хотя я,