Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

заскользили по строчкам, дальше он говорил, словно по инерции. — После работы не включал телевизор, а открывал справочники. Участвовал во всех турнирах. Решал задачки. Потом появился интернет, стало проще находить противников. Я постоянно только и делал, что развивал мозг. И совсем никогда не развлекался…

Перевернув страницу, клиент вдруг глупо хихикнул. Встал со стула и плюхнулся на кровать. Поднял книгу над собой на вытянутые руки, продолжая скользить взглядом по строчкам.

— Эй, вам тут, кажется, мат, — сообщил я, сделав очередной ход. — Посмотрите?

— Наплевать, — отозвался клиент, сопровождая высказывание шуршанием страницы.

Через пять минут я просто ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. А ночью, лёжа в постели, не увидел даже, а почувствовал тот самый луч. И это ощущение в глубине души — что всё хорошо и правильно. Я поднял руку с чётками. На них появилась третья бусина.

Я не поленился — встал, спустился на несколько этажей и зашёл в опустевший номер. Он выглядел так, будто здесь никто никогда не жил. Исчезла шахматная доска. Только на несмятой постели одиноко лежала разбухшая и изжульканная книжка карманного формата. Я забрал её с собой на память.

* * *

Утром, отправившись в кафетерий на завтрак, захватил книжку. О том, что клиент вознёсся, мои коллеги, разумеется, уже знали.

— Рассказывай, — мельком глянув на новую бусину, ухмыльнулся Денис. — Чего ты в этот раз не делал?

— В шахматы не выигрывал.

— Хороший навык! Полезный. Хочешь, научу в бильярд не выигрывать?

— Не соглашайся, — поспешно сказала Изольда. — Сам не заметишь, как он тебя заставит на деньги играть! И обыграет до нитки, я своими глазами видела, как это происходит.

— Я был молод, мне нужны были деньги, — парировал Денис.

— Ты? Молод?

— Всегда!

— А я-то думала, что мамочкой Тимура буду я, — усмехнулась Мстислава. — Но у тебя, Изольда, хорошо получается, продолжай.

Изольда дёрнула плечом. Денис фыркнул. Снисходительно обронил:

— Бильярд — это искусство.

— Как шахматы, — кивнул я. — Самоотречения требует.

Мстислава взяла книжку, которую я положил рядом с собой. Прочитала:

— Дарья Донцова. «Крутые наследники». — Подняла на меня глаза. — Про любовь, что ли?

— Почему — про любовь?

— Ну, баба ж написала.

— И правда. О чём ещё бабе писать-то…

— Это всё ваши предрассудки, Мстислава Мстиславовна. — Изольда осуждающе вздернула подбородок. — К вашему сведению, на литературном небосклоне немало женских имён! Не только в поэзии, но и в прозе. И не все женщины писали про любовь. Возьмём, к примеру, госпожу Войнич…

Я вдруг понял, что фамилия Донцовой моим коллегам ни о чём не говорит. Даже Изольде, не говоря уж о Мстиславе и Денисе. Окружающая действительность интересовала их постольку поскольку. Всё, что не имело отношения к работе, существовало на задворках интересов.

— Это женский юмористический детектив, — сказал я. — Считается одним из канонов развлекательного жанра. Я нашёл эту книгу в призрачном мире. Клиент начал её читать и вознёсся.

Изольда уставилась на меня в изумлении. Взяла книжку, перелистнула страницы.

— Но, позволь… Это ведь бульварщина! Низкий жанр!

Я пожал плечами.

— Возможно. Не шарю. Слышал, что не шедевр. Ну, так и что? Развлекаться людям тоже надо, не всё ж о судьбах мира размышлять. Юмор, опять же — посмеяться, говорят, полезно. А клиенту, видимо, именно этого и не хватало. Всю жизнь в узде себя держал, заставлял мозги работать день и ночь. И даже после смерти поводья отпустить не мог. Пока я книжку не притащил.

— Дай-ка. — Мстислава взяла у Изольды книжку. — Из призрачного мира забрал, говоришь?

— Да, — подтвердила Изольда, — мы вчера вместе её нашли.

— Ну так, неудивительно тогда. Кому-то вот это, — она потрясла потрепанным томиком, — настолько в сердце запало, что живо до сих пор.

— Ну… я поняла бы, если бы эта книга была бессмертной классикой, — пробормотала Изольда. — Но простенький бульварный романчик…

— А ты не суди, чего не знаешь. — Мстислава положила книгу на стол. — Может, и простенький. Может, и бульварный. Не ко всем на дом лучшие учителя приходили. Не все университеты заканчивали. Ты на год издания глянь! Людям тогда вот такое и надо было. Отдохнуть, отвлечься, посмеяться, да чтоб заканчивалось хорошо. А не как ты любишь, чтобы в конце все померли.

— С чего вы взяли, что я люблю трагические финалы? — возмутилась Изольда. — Да, это, несомненно, усиливает катарсис, трагический финал воздействует на читателя гораздо более…

— Да погодь, — отмахнулась Мстислава. — Ты главное пойми! Не обертка важна, а суть. Тому, кто с голоду помирает, щи да каша нужны, а не бламанже с лягушачьими лапками. И ежели книжка эта в призрачном мире живёт, значит, для кого-то спасением стала. Почитал человек, от горьких мыслей отвлекся. Может, даже в петлю лезть передумал. Всяко бывает.

— Ну, не знаю… — начала было Изольда.

Но не договорила. На двери кафетерия брякнул колокольчик и вошёл Даниил Петрович.

Оглядел нас и удовлетворённо кивнул:

— Прекрасно. Вся гоп-компания в сборе.

— В бильярд, Даниил Петрович? — предложил Денис, пожимая ему руку. — У меня как раз время есть до следующего сеанса.

— Чтоб мне так жить, — проворчал Даниил Петрович. — С утра пораньше шары гонять! Нет. Я его ищу, — ткнул пальцем в меня.

Мстислава тоже посмотрела суровым взглядом. Я попытался вспомнить, не обещал ли чего. Например, «приду через неделю, обеспечьте доступ к водоснабжению». Но ничего такого не вспомнил. С чистой душой вопросил:

— А чё — я?

— Аквариум, — припечатал Даниил Петрович.

— Чего с ним?

— Вот ты мне и скажи.

С аквариумом было… так себе. Ему, конечно, уже и срок подошёл плановой чистки, но то, что я увидел, было за гранью обыденности. Вода сделалась мутной, и грустные рыбы у поверхности выглядели в ней, как призраки из готического фильма ужасов.

— Чего может быть? — буркнул Даниил Петрович, зажигая сигарету.

Запрет курить в помещениях, не предназначенных специально для этого, касался сильно не всех.

— Аммиак подскочил, — уклончиво ответил я. — Или нитриты.

Руководствуясь рабочей солидарностью. Работай тут до меня наши конкуренты — всё бы высказал, но на объекте трудился Олег. Так что выскажу я потом ему лично. А он будет хлопать на меня своими пустышечьими глазами и повторять: «И чё?»

Олег был из тех людей, которые, когда злятся, начинают работать больше и тщательней. Что делу не всегда идёт на пользу. Судя по его жалобам, тут те ещё конюшни были. Слил больше половины воды, а потом, от доброты душевной, ещё и фильтр промыл. Это я понял по тому, с какой радостной мощью била струя из шланга.

Я взял сачок, открыл крышку и провёл сачком по поверхности, собрал плавающий распухший корм. Потом пригляделся